О том, почему мало известно о торговле и экономике северо-западного Кавказа в Средние Века

Пару месяцев назад я написал пост о торговых путях, проходивших через историческую Армению, Кавказ, а также Малую Азию и современную Россию.

После этого у меня состоялась переписка с российским ученым, выходцем из этого региона, в которой, как мне кажется, родилось нечто интересное. Чтобы это не потерялось в почте, я решил как-то предварительно систематизировать.

О торговле на Северном Кавказе известно мало

Довольно сложно вписать Северный Кавказ в глобальную мир-систему средневекового периода, поскольку по тем источникам, которые имеются, выглядит так, что специализацией региона долгое время была работорговля. Однако на самом деле это не только не единственная, но и не главная причина. Сведения о работорговле более доступны в силу того, каким был характер торговли по восточному контуру Османской империи. Те же сведения есть и по Мингрелии, к примеру, хотя местное население довольно предприимчиво и уже давно.

Есть определенные обстоятельства, почему так произошло. Во-первых, в регионе не было или почти не было собственных письменных источников, которые можно было бы исследовать на предмет изучения экономической жизни населения. Также, далеко не на высшем уровне археологические исследования, которые могли бы отчасти компенсировать нехватку письменных источников.

Другой причиной того, почему мы мало знаем об экономике и трансграничной торговле северо-западного Кавказа является то, что регион был во многом изолированным. На север - степь, которая долгое время была почти не населена, на юг - высокие горы, на восток - крайне нестабильный северо-восточный Кавказ, также не имевший собственных письменных источников, а на запад - Черное море. Море могло быть основным средстком контактов региона с внешним миром, поскольку в принципе не так далеко - Феодоссия, Трапезунд, Бургас и сам Константинополь. Однако этого не произошло.

Дело в том, что побережье Черного моря в значительной мере заболочено, как в Абхазии, так и севернее. Это конечно не означает невозможности его освоить, но для небольшого аграрного сообщества это уже крайне тяжелая задача. Другое дело - империя.

Как и Южный берег Крыма, Черноморское побережье Кавказа начало активно использоваться с курортными целями лишь в середине-конце XIX века. Вызвано это было слабой приспособленностью региона не только к отдыху, но и просто к постоянному проживанию значимого количества людей: за исключением небольших прибрежных зон, где ранее располагались генуэзские, а затем и османские опорные города-крепости, зона побережья представляла собой цепь малярийных болот, перемежающихся горными ущельями и редкими аулами.

К началу-середине XX века, особенно в советское время, большая часть Черноморского побережья Кавказа подверглась масштабному терраформированию с осушением заболоченных участков и ликвидацией комаров как переносчиков малярии — с помощью химобработки, высадки особых видов «антикомариной» флоры (в основном эвкалиптов) и интродукции рыбки гамбузии, активно поедающей личинок комаров. (Из Википедии)

В 18 веке полоску черноморского побережья контролировала Османская империя, а уже в 19 веке его контролировала Российская империя. В силу серьезных различий политического строя, обычаев и почти полного отсутствия коммуникации, колонизация Россией этого региона пошла по жесткому военному сценарию, но побережье было колонизировано очень быстро, поскольку оно почти не было населено и изымалось у Османской империи, а не у местного населения.

Прилагаю две карты из атласа этнополитической истории Кавказа Артура Цуциева.

1. Северный Кавказ накануне российской колонизации (на 1774 год)

2. 1842–1849. Кульминация Кавказской войны и учреждение наместничества

Итак, побережье, на котором редкие пригодные для расселения территории заняты сначала генуэзцами, затем османами, а позже - Россией, лишало местное население возможности торговать напрямую с заморскими территориями. Торговля могла происходить только при посредничестве тех, кто контролировал побережье и поэтому была довольно сильно ограничена. Ограниченной была торговля и с Грузией, поскольку помимо моря и побережья, есть только горные тропы, а там много не проведешь.

Вот, например, сообщение от 1702 года:

Земля Черкесская граничит с севера с ногайцами, с юга — с Черным морем, с востока — с Грузией, а с запада — с Киммерийским Босфором и заливом, отделяющим ое от Крыма. В сем заливе есть пристань, или морской порт, Тамань, ведущий довольно значительную торговлю кожами, икрою, медью, воском, медом и пр. Половина пошлины идет султану, а половина хану. Город сей защищается ветхою башнею и окружен полуразвалившеюся стеной, остатками укреплений генуэзцев, некогда владевших всем этим берегом. К северу, в десяти льё от Тамани, находится другой маленький городок — Темрюк, где проживают греки, армяне и евреи, платящие харадж (т. е. налог. — В. Г.) хану. (Ферран - путешествие из Крыма в Черкессию через земли ногайских татар в 1702 году).

Внутри самой Черкессии торговля была по большей мере меновой. Стоит ознакомиться со следующим фрагментом:

Хозяин был единственным в семье, который обедал вместе с нами. Хозяйка и ее дочери подали нам, кроме того, очень хорошие яблоки, самый чистый мед, род малины, сваренной в сахаре, и бузу или кисловатое коровье молоко, смотря по тому, что спросили бы мы. Последнее подали в кожаных мешках, подобно тому, как у ногайцев подают кобылье [молоко]. Одним словом, мы были очень хорошо приняты по черкесскому обычаю.

По окончании этого обеда хозяин задал ряд вопросов мне, или вернее моему проводнику, относительно моего путешествия,- как, например, был ли я купцом и не хочу ли я обменивать некоторые вещи, так как деньги настолько мало известны или так редки в этой стране, что торговля совершается путем обмена. Едва я успел ему ответить, что являюсь врачом из Каффы, как вдруг один черкес, войдя вместе с одним из молодых людей, который взял наших лошадей под уздцы, чтобы отвести к ним на квартиру, сказал мне, что одна из лошадей принадлежала ему и была у него украдена; он обвинил моего проводника в воровстве. (...)

Необходимо заметить, что черкесы, в особенности жители гор, ведущие торговлю с помощью обмена, не знают ни цены, ни употребления серебра; они пользуются им только для плавки и выделки украшений на рукояти своих ножей или сабель, что превосходно им удается. (...) Те, кто живет ближе к персам и татарам, становятся обрезанцами и смешивают язычество со многими магометанскими обычаями. Те же, кто имеет больше всего торговых сношений с московитами, армянами и грузинами, заимствуют у них многое из их обрядов. Мой хозяин был отщепенцем, не будучи собственно ни магометанином, ни евреем. (Абри де ла Мотр, Путешествие в Европу, Азию и Африку, 1711).

В начале 19 века была учреждена и меновая торговля с российскими владениями, приграничными с черкесскими землями. Об этом говорится в императорской грамоте 1812 года кабардинским владельцам и всему народу (см. приложения к истории Адыхейского народа Шора Ногмова). Что касается армян, то стоит обратить внимание на Черкесогаев, которые занимались торговлей в Черкессии и были в некотором роде ее торговым сословием.

Наконец, не стоит забывать и то, что историки не уделяли достаточного внимания региону северо-западного Кавказа, особенно экономической истории региона, тогда как этно-политическая история лучше изучена. Сравнительно подробный документ есть уже на период окончательного завоевания Северного Кавказа, в 1861 году был учрежден "Комитет для разбора личных и поземельных прав туземцев Кабардинского округа", который зафиксировал сословную структуру общества и фактически приводил данные экономической переписи населения (см. Эволюция частного землевладения в Кабарде в XIX веке). Но учитывая столетнюю войну, это очень мало говорит нам о том, каким был экономический быт региона до начала Кавказской войны.