Сергей Маркедонов о блиц-криге и других интересных вещах

Двадцать лет назад, 20 января 1990 года началась постсоветская история Азербайджана. Неготовность тогдашнего руководства Советского Союза к однозначному разрешению проблемы Нагорного Карабаха в пользу Баку подтолкнул и национальную элиту Азербайджанской ССР, и антикоммунистическую контрэлиту к активному участию в "параде суверенитетов". Ввод советских войск в азербайджанскую столицу и применение силы по отношению к республиканским национал-радикалам (при этом пострадали и рядовые жители) в январские дни 1990 года стал переломным моментом в процессе национального самоопределения Азербайджана.

В самом деле, в отличие от соседних Армении и Грузии, прикаспийская республика могла считаться образцовой с точки зрения коммунистического руководства СССР. В советском Азербайджане отсутствовало мощное диссидентское движение. Антисоветская деятельность Абульфаза Эльчибея в 1970-е гг. была фактически единичным явлением. Тем более, что и приговор ему был вынесен по тем временам крайне либеральный (два года тюрьмы). В конце 1980-х гг. Азербайджан не был, как Грузия или республики Прибалтики, среди первопроходцев сецессии. Его "сепаратизм" по отношению к Советскому Союзу стал ситуативной реакцией на ирредентистские устремления карабахских армян. Эти настроения проявлялись и в конце 1960-х, и в 1970-е годы, но в период "перестройки" они вышли на уровень публичной политики. Стремление Кремля удержаться от принятия однозначных решений по "карабахскому вопросу", отказ Москвы выполнять политический контракт по обеспечению азербайджанской территориальной целостности привели Баку на путь поисков национальной независимости и суверенитета.

Январь 1990 года создал новый политический образ Азербайджана. По данным российского историка Дмитрия Фурмана, после января 1990 года 45 тыс. азербайджанцев покинули КПСС. С этого времени борьба с "советской империей" стала главным лозунгом азербайджанских общественных деятелей. Тогда обозначился новый ведущий политический дискурс Азербайджана – национализм, сменивший коммунистическую идеологию. Ведущие политические силы республики достигли консенсуса, который существует в независимом Азербайджане и сегодня. Суть этого консенсуса – территориальная целостность государства путем реинтеграции Нагорного Карабаха и подчинение всей внешней и внутренней политики страны именно этой цели. Таким образом, "карабахизация" Азербайджана 20 лет назад стала фундаментом для новой государственности.

Январь 1990 года стал также временем возвращения Гейдара Алиева в "большую политику". Ушедший в отставку партийный функционер союзного уровня самостоятельно, без санкции Политбюро вышел из наложенной на него "опалы". Алиев выступил на митинге у постоянного представительства Азербайджана в Москве. В своей речи он подверг критике национальную политику Михаила Горбачева, а также выдвинул обвинения в адрес ЦК КПСС за проведение проармянского курса. Это был второй прецедент несанкционированного возвращения представителей Политбюро во власть после Бориса Ельцина. И в первом, и во втором случае вчерашние коммунистические лидеры начали свое возвращение с критики КПСС и ее руководства. В январе 1990 года произошло рождение нового Гейдара Алиева – не номенклатурного аппаратчика общесоюзного уровня, а национального лидера Азербайджана.

Проблемой номер один для независимого Азербайджана стал вопрос о сохранении территориальной целостности республики. Азербайджан после обретения независимости утратил суверенитет не только над территорией бывшей Нагорно-Карабахской Автономной области (около 5 % территории республики). Армянские силы заняли за пределами "мятежной провинции" еще 5 районов Азербайджана полностью (Лачинский, Кельбаджарский, Кабатлинский, Зангеланский и Джебраильский), и два района частично (Агдамский и Физулинский). Это составляет еще 8 % азербайджанской территории. Таким образом, 13 % территории независимого Азербайджана сегодня не контролируется официальным Баку. В ходе армяно-азербайджанского конфликта из-за Нагорного Карабаха (1991-1994 гг.), по официальным данным азербайджанской стороны, погибло 11 тыс. граждан Азербайджана, ранено 30 тыс. человек, 7 тыс. стали инвалидами, 5 тыс. пропали без вести.

Внутри – и внешнеполитическое развитие Азербайджана после 1994 года и до сегодняшнего дня проходит под знаком утраты Карабаха. Военное поражение и потеря суверенитета над частью территории стали факторами, оказывающими серьезное влияние на самоидентификацию азербайджанцев. Образ государства, подвергшегося "военной агрессии" соседней страны, стал центральной идеологемой азербайджанской республики. Подобную оценку армяно-азербайджанского конфликта разделяют не только официальные власти, но и практически все сколько-нибудь влиятельные общественные объединения Азербайджана (включая и радикальных оппозиционеров).

Возвращение в азербайджанскую политику Гейдара Алиева стало своеобразной точкой преодоления политического хаоса периода "национальной революции". Власти Азербайджана смогли эффективно справиться с другими "вызовами" единству страны (талышский, лезгинский, аварский сепаратизм), а также минимизировать угрозы со стороны радикального ислама. После 1993 г. Баку с легкостью справлялся с военными мятежами и "революциями роз". Но самое главное, что удалось достичь Алиеву – это адекватно оценить военные и внешнеполитические ресурсы независимого Азербайджана и на основе этой оценки выстроить грамотную стратегию.

Алиев сумел понять бесперспективность военного разрешения карабахской проблемы в 1993-1994 годах, а затем выйти из войны и пойти на заключение Соглашения о прекращении огня. Это, однако, вовсе не означало отказ от Карабаха. Согласие выйти из войны в 1994 году означало лишь стремление избавиться от статуса страны-маргинала и начать "сосредоточение" для второй попытки решения карабахской проблемы на более выгодных для Баку условиях.

Главе Азербайджана, начиная с 1994 года, удалось преодолеть своеобразный дипломатический вакуум вокруг республики. В отношениях же с Россией азербайджанской элите постепенно удалось избавиться от антироссийских комплексов первой половины 1990-х гг. и при всех сложностях двусторонних отношений избежать грузинских крайностей и эксцессов.

Таким образом, проиграв Карабах в 1994 году, Азербайджан сделал немало для того, чтобы предстать перед миром не в образе варварской страны-изгоя, покровителя сумгаитских и бакинских погромщиков, а цивилизованного государства, умеющего конструктивно договариваться с Вашингтоном, Москвой, Анкарой и Тегераном. Относительно успешное на фоне Армении и Грузии экономическое развитие Азербайджана заставило заинтересоваться этой закавказской страной ведущие государства мира и транснациональные корпорации.

"Но когда закончится "мирная передышка" для Баку?" – вопрос, который задают себе все заинтересованные участники кавказской "большой игры". Очевидно, что Ильхам Алиев как лидер государства нуждается в дополнительной легитимации. Ему необходимо доказать и политической элите Азербайджана, и оппозиции, и избирателям, и международным структурам, что его появление на высшем посту азербайджанской власти не случайно, что именно он – настоящий национальный лидер. Однако перебор по части милитаристской риторики может создать ему немало политических трудностей. Поспешное вовлечение в новое военное противостояние не выгодно Азербайджану. Во-первых, и Армения, и непризнанный Нагорный Карабах являются серьезными соперниками. Следовательно, рассчитывать на блицкриг не приходится. Во-вторых, затягивание позиционной войны за Карабах наверняка обрушит высокие сегодня рейтинги азербайджанской власти. Алиев знает, чем завершилась политическая биография изначально суперпопулярного лидера Народного Фронта Азербайджана Абульфаза Эльчибея, обещавшего "попить воды из Севана". В-третьих, начало военно-политического реванша создаст проблемы не только военного, но и информационно-политического характера. Силовые действия со стороны Баку в одно мгновение разрушат создаваемый годами имидж страны, подвергшейся "армянской агрессии". Таким образом, любой сценарий, кроме блицкрига, который маловероятен, приведет к тому, что жесткие действия Азербайджана будут осуждаться мировым сообществом, а официальный Баку будет (как в случае с РФ в Чечне) постоянно подталкиваться к ведению переговоров. Только сегодняшний Азербайджан даже при всем его растущем потенциале никак нельзя сравнить с ядерной сверхдержавой, обладающей одной восьмой частью суши. Таким образом, то, что прощалось Москве, Баку могут не простить. В то же самое время любой непредвзятый эксперт осознает, что отказ от Карабаха сегодня означает для любого руководителя Баку политическую смерть. А, значит, перед азербайджанской элитой остается единственный выход – ждать и "сосредотачиваться".

Первый вариант такого "сосредоточения" – опираться, прежде всего, на собственные силы, использовать нефтяной фактор для укрепления собственной обороноспособности, и через 2-3 "пятилетки" взяться за реализацию реваншистского плана. О последствиях реализации такого сценария мы уже писали выше. Второй вариант – ожидание более благоприятной геополитической конъюнктуры. Это и переговорный процесс между Анкарой и Ереваном, и пресловутый "иранский фактор", и расклады вокруг Каспия. Тогда позиция мировых центров силы гипотетически может стать более благоприятной для Баку.