"Колея". Премьера рассказа.
предлагаю всем читателям новый, до этого нигде неопубликованный рассказ моего друга Бориса Бицоева "Колея". рассказ на более чем злободневную в Осетии тему - маршрутки. это такой рассказ о судьбе одного маршрутчика, написанный с большой долей юмора и иронии. я сам часто задумывался о том, как водители маршруток не сходят с ума на своей работе, особенно летом. но при этом, на мой взгляд, в расказе есть и другая, менее заметная сюжетная линия. это место человека в современом осетинском обществе. ведь это такая частая ситуация, когда образованный человек идет работать то водителем, то парикмахером, то еще кем... мне это очень знакомо, после университета, я сначала работал сторожем в кафе, а потом там же стал подрабатывать экспедитором. ходил по утрам на рынок с огромной тачкой и привозил продукты для кафе. и вы поверите, мне тогда казалось, что это не такая плохая работа, что надо развиваться дальше в этом направлении. тогда я сделал автомобильные права и собирался вскоре пересесть за руль старой "четверки", чтобы делать закупы на машине, но переезд в Питер и поступление в аспирантуру сорвало эти планы. и это, конечно же, замечтально. герою этого рассказа повезло меньше.
КОЛЕЯ
Борис Бицоев
Он дошел до ручки. А потом потянул ее на себя и оказался в кабине маршрутки. Кто бы мог подумать! Он, человек с высшим образованием, за рулем общественного транспорта, ничтожный и жалкий, у всех на виду, он тяжелым трудом зарабатывает себе на хлеб. Казалось, свет еще не видывал такого падения!
Его маршрут начинался в пригороде, на пустынной рабочей окраине. Здесь, из-за труб химического завода каждое утро появлялось его солнце, чтобы закатиться на другом конце города, за кладбищем, туда, где памятники титулованным борцам вычурно возвышались над морем одинаковых надгробий.
С ним стали происходить вещи, о которых он раньше не мог и подумать. Все закрутилось, завертелось, и он, как опытный наблюдатель, начал бережно собирать впечатления. Однажды двое ребят стали спорить, кому заплатить за проезд. Каждый хотел удружить своему товарищу. Началась драка, брызнула кровь, и ему пришлось высадить обоих на обочину, где они продолжили друг друга избивать.
На другой день он вез старика, который четыре раза проехался в оба конца города а потом расплакался у него на груди и поведал историю, как он только что проиграл все деньги в игровых автоматах и у него теперь нет ни квартиры, ни машины, ни дома в деревне.
Одним утром какая-то школьница хотела ехать с ним хоть на край света, и ему стоило большого труда вытолкнуть ее из кабины. А когда его машина тронулась, он наблюдал в зеркало заднего вида, что она бежит за ним по дороге, как бежит за хозяином брошенная собака. Но самое интересное ожидало его впереди.
Как-то поздно ночью группа наркоманов лениво вышла из его маршрутки прямо на перекрестке, забыв в углу своего старшего товарища. Сутулые и кривоногие, они прятали взгляды в асфальт и уныло брели в сторону набережной Терека. Он пытался кричать им вслед и сигналить, но они удалялись своим путаным шагом, ничего не замечая вокруг, а когда он резко тронулся, забытое в углу безжизненное тело соскользнуло с сидения и громко хлопнулось на пол.
Подобные вещи случались, чуть ли не каждый день. А вечером, когда заканчивалась смена, он подобно старому алкоголику, выжимающему последние капли из бутылки, с фонарем в руках обыскивал салон и собирал в охапку забытые кошельки, купюры, монеты и мобильные телефоны. И этот необычный ночной улов, бывало, радовал его гораздо больше, чем весь дневной заработок.
Его новый статус по-новому заставил его взглянуть на знакомые вещи, и безжизненные предметы, получив ускорение, стали оживать. Химический завод, который раньше был лишь безмолвным истуканом, вдруг своими торчащими в небо трубами сложил неприличную комбинацию из пальцев. Огромная средняя труба значительно возвышалась над остальными, и завод как бы говорил городу: «Да пошел ты! Коптил, копчу, и буду коптить»! Но и город не оставался в долгу. Он беспрерывно наступал на завод своими новостройками, обходя его с флангов дорогами, разрождаясь новыми микрорайонами, больницами и детскими садами. Все эти дома, и старые и новые, мелькали за окном его «газели», то, удаляясь, то, приближаясь в зависимости от частоты производимых им посадок.
Первые дни были самыми трудными. Когда он ложился спать и закрывал глаза, на него из темноты по встречной полосе надвигались ревущие и явно неисправные машины, начинали раздаваться гудки, обрывки нелепых разговоров, слышались просьбы остановить, крики о помощи. Но со временем он привык и даже вошел во вкус. Он мог рулить и передавать сдачу одновременно, обгонять на скорости, при этом правой рукой меняя кассету в магнитофоне. Большую часть возимых им людей он помнил в лицо, и, узнавая их, издалека автоматически начинал притормаживать. Но самым непривычным для него стали деньги, которые после работы сыпались у него из всех карманов.
Обретя себя в этой новой роли, он почувствовал облегчение и даже подобие некоего эфемерного счастья. Он выбрал свою колею и шел по ней, плавно переключая скорости. Летом его маршрутка наполнялась загорелыми русалками, вернувшимися с моря, а осенью, когда на полях созревала конопля, их сменяли улыбающиеся юноши, беззаботно прогуливавшие свои уроки. Зимой, выезжая со двора, ему приходилось отгонять монтировкой назойливых детей, цеплявшихся за бампер и норовивших прокатиться с опасностью для жизни, а весной, к его машине с таким же постоянством липла дорожная грязь.
Как и многие другие водители, экономившие на мойке, он пригонял свою «газель» прямо на берег Терека, где обливал ее водой и обтирал пенившейся губкой. На свежей, сияющей чистотой машине он отъезжал и наблюдал со стороны это причудливое автомобильное столпотворение на берегу. Как будто какое-то тупое железное стадо прибрело на водопой и столпилось в ожидании утоленья жажды.
Ему нравилась его «газель». И каждый раз на автозаправочной станции, закручивая крышку бензобака, он, перед тем как сесть в кабину, останавливался и ласково поглаживал ее по борту, будучи не в состоянии скрыть своего восторга. Он был уверен, что сделал правильный выбор. «Так и надо», - говорил он себе, «Выбрал дорогу и иди по ней до конца. Нашел свою колею и делай свое дело».
Возвращаясь как-то с мойки, он заметил вдалеке на обочине знакомый гибкий стан и притормозил. Он оцепенел. Она подняла руку и проголосовала. Его сердце застучало, а нога впилась в педаль тормоза. Ни о чем не подозревавшие пассажиры в салоне попадали с мест. «Зарема Медоева» - прошептал он еле слышно и по старой привычке облизнулся.
Он довез ее до самого подъезда, и они договорились о свидании. В своем плотном графике он таки выкроил день, чтобы отвезти ее в горы. Всю дорогу они говорили, и ему вдруг показалось, что она, некогда такая далекая, теперь будет с ним навеки. Он потянулся к ней, но что-то грубое, почти звериное вдруг оттолкнуло его. Она зашипела, как разъяренная кошка, и ее глаза наполнились злобой и презрением. «Дура», - подумал он, - «Все кокетничает. Думает, что она кому-нибудь нужна. Да еще и с ребенком».
Обратно ехали молча. Им навстречу из темноты, то справа то слева выплывали памятники разбившимся лихачам, так дико обрамлявшие эту трассу. Что-то выбило их из колеи. Выбило раз и навсегда. Усталость, излишняя самоуверенность, а может просто алкоголь… А может быть оно и лучше? Вылететь с трассы на всей скорости и разбиться в лепешку! А то еще и забрать кого-нибудь на тот свет со встречной полосы!
Ему стало противно. Сжечь столько бензина, потратиться на водку и пироги… Ради чего! Чтобы показать этой заносчивой дуре красоты ущелья! И он, кое-как сводящий концы с концами, повелся на ее дешевый маневр! Он высадил ее на трассе при въезде в город, и уехал, а себе дал слово: больше никогда не сбиваться со своего пути! Выбрал дорогу – поезжай до конца!
Как-то раз он поймал себя на мысли, что не знает других маршрутов. Ведь он отвечал только за свой участок. Откуда ему знать, куда едут остальные! А их с каждым днем становится все больше и больше. И действительно, новые маршруты возникали из неоткуда, создавая все большую путаницу. Он вдруг почувствовал, что стал зарабатывать меньше, потому что какой-то новый маршрут стал дублировать первую часть его отрезка. Он выследил конкурента и догнал его за поворотом, но тот только рассмеялся ему в лицо – ведь у него было точно такое же разрешение на работу, со всеми необходимыми подписями и печатями.
Разбираться было некогда. Каждый час простоя стоил денег. Они были нужны ему как воздух, их постоянно не хватало. Аренда машины, квартплата, бензин - все стоило немалых денег, и чем больше он работал, тем больше приходилось тратить на лекарства. Не проходило и дня, чтобы он не остановился у аптеки, чтобы купить себе обезболивающее.
Его машина по прожорливости не уступала дикому животному. Каждую неделю она требовала все новых и новых жертв. Рвался ремень, текли патрубки, колеса спускали, а вода в радиаторе вскипала в день по нескольку раз. Спасенье было только в работе, но силы были не бесконечны.
Как-то рано утром, садясь за руль, он вдруг увидел, что у него из машины украли магнитофон, и ему показалось, что кто-то вырвал его сердце. А днем, когда маршрутка была переполнена, на соседнее сидение, откуда не возьмись, со всего размаху плюхнулся Зюзя.
«Зелимхан? Не может быть!» – удивлялся вдребезги пьяный пассажир. «Может» – скупо ответил водитель. «Так ты не защитился?» – не унимался непрошенный гость. В ответ послышалось лишь негромкое «Нет».
Этот до беспамятства пьяный Зюзя словно какое-то наваждение, болтался рядом на сидении и вспоминал одну за другой старые и новые истории, как будто и не было этих восьми или десяти лет, разделявших их судьбы.
Он пытался тереть глаза, пить воду мелкими глотками, но Зюзя никак не исчезал. Истории сыпались, как из рога изобилия. Оказалось, что Зюзя четыре раза пробовал закодироваться от алкоголизма, но его доза от этого только выросла. А дальше начался настоящий фейерверк историй. Чмо повесился, Дикий поступил в университет, Лысый косит от армии, а Старик стал победителем детского конкурса рисунков.
Ему захотелось, чтобы Зюзя замолчал, просто исчез из его маршрутки, но Зюзя, не обращая на него никакого внимания, продолжал фонтанировать своими безумными историями. Вот уже пассажиры начали возмущаться. «Куда вы едете?» - кричали голоса. И тогда вдруг он понял, что они заехали куда-то не туда, и кое-как вывернул на свой маршрут, а потом схватился за голову и остановился.
Он не мог ехать дальше. Он высадил людей на полдороги, вернув им обратно деньги, а Зюзю еще долго гнал пинками под зад прямо по проезжей части. Он понимал, что это нехорошо, но он просто не мог ехать дальше.
И действительно, что-то, вдруг, изменилось в этой бесхитростной работе. Казалось бы, дело простое – жми на педали и переключай скорости. Но что-то все-таки сломалось в самой сути, а может быть, просто в нем самом. Виновата была не машина, а сам водитель. Ему казалось, что эта новая, счастливая колея оказалась чем-то временным. Теперь она закончилась, и он на всей скорости мчится к какому-то трагическому финалу. Люди стали надоедать. С огромными сумками, тучные и неуклюжие, властным движением приказывая ему стоять, они тяжелым бременем ложились ему на плечи. Безголовые студенты, преследовавшие его по утрам, маразмирующие старухи, путавшиеся в номерах маршрутов и не понимавшие, куда они едут - ему иногда казалось, что они садятся ему на шею, а не в салон его машины. Слушать их бессмысленные, однотипные разговоры не было уже никаких сил.
Как-то раз он притормозил возле стоящего на обочине пассажира, но вместо того, чтобы остановиться, дал по газам и обрызгал его грязью с ног до головы. С диким хохотом он пронесся дальше, сигналя и улюлюкая пешеходам и машинам. Он стал избегать соседей по лестничной клетке, перестал общаться с родственниками, по двору пошли слухи, что он сошел с ума. Он понимал, что он уже не совсем адекватен. Лето было жаркое, работы было много, а люди продолжали разочаровывать.
На остановку возле центрального рынка он выруливал с каменным сердцем, каждый раз наблюдая, как толпа проголодавшихся людей с сумками, набитыми курами, гусями и прочей живностью, атакует его «газель». И тут вдруг в зеркало бокового вида он увидел, как какой-то высокий смуглый мужчина пытается затолкнуть внутрь связанного по рукам и ногам барана. Ну, уж нет! Тут он потерял над собой контроль. Доля секунды – и он уже стоял с хамом лицом к лицу. «Барана я бы еще подвез, - крикнул он во весь голос, - Но ты, козел, в мою маршрутку не сядешь»!
Драка вспыхнула неожиданно. Набежали таксисты, студенты, а когда все закончилось, на место происшествия прибыли сотрудники милиции. Он только почувствовал сильную боль в животе, а потом откуда-то снизу наблюдал, как недовольная старушка собирает рассыпанные на дороге яблоки.
Он очнулся в больнице, после перенесенной операции аппендицита. Узнав, сколько времени он провел без сознания, он мысленно подсчитал свои простои и ужаснулся. Теперь ему целый год придется работать вхолостую. Состояние его очень долго не улучшалось, а лечение продолжало отнимать большие средства.
Вернувшись за руль, он почувствовал облегчение. «Надо же было потерять столько драгоценного времени!» – подумал он, заводя двигатель. Как ни в чем не бывало, он вытер пот с лица и поехал по маршруту. «Проехали» - сказал он сам себе и дал по газам. Но напряжение не исчезло. Его продолжало преследовать горькое чувство досады. Он вдруг понял, что эта дорога, как и все остальные вела в никуда.
Все это случилось на оживленном перекрестке в районе Чугунного моста. Образовалась огромная пробка, и он вынужден был выслушать кучу возмущений. Они сыпались на него, как предательские удары в спину, как будто это он был виною затора. В салоне пронзительно кричал грудной ребенок, а сзади непрерывно сигналил трамвай. Какое-то неведомое прежде чувство вывело его из машины и отвело на обочину. Там его несколько раз вырвало, после чего он сел за руль и, совершив хитрый маневр, объехал пробку и продолжил свой путь.
Стало немного легче. Он на мгновение вновь обрел уверенность в себе. Но движение снова было перекрыто. Это стало последней каплей. Его лицо вдруг исказила нездоровая гримаса. Он начал хохотать и непрерывно сигналить. Он увидел проносящийся мимо свадебный кортеж. Машины сверкали на солнце вьющимися лентами и торчащими из окон воздушными шарами. Сначала он стал сигналить им в ответ, а потом вырулил на тротуар и, сбивая по пути прохожих, кинулся им наперерез. Пассажиры в салоне пробовали кричать, но было уже слишком поздно. Он уже ничего не слышал...
