Дикая кошка живет дома

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Утром 20 апреля на коммунальной кухне соседка-армянка сказала мне вместо "доброго утра":

- Сегодня день рождения Гитлера. Отвела детей в школу, а учительница удивилась: зачем, говорит, привели, сегодня у вас уважительная причина, чтобы не приходить.

Этот утренний монолог меня ошеломил. Не факт опасности сам по себе. Ошеломила обыденность, прозвучавшая в словах учительницы. Получается, если бы Гор и Зара не появились в этот день на уроках, никто бы не удивился. То, что этих детей могут обидеть по дороге в школу, уже норма?

Через день, 22 апреля, соседка сидела на коммунальной кухне и плакала: в московском метро фашисты зарезали 17-летнего армянина, который ехал праздновать Пасху. "Что он видел в жизни? Что он сделал плохого? Что мы сделали?"

Всю ночь звонили колокола. Православный народ отмечал праздник, на который не попал 17-летний мальчик. Вообще у армян Пасха была на неделю раньше, чем у православных. Но этот мальчик родился в Москве и жил по местному календарю.

Мои соседи постеснялись праздновать армянскую Пасху ("Вокруг все постятся, а мы будем веселиться?") и тоже ждали этого воскресенья.

Воскресенье было грустным. А глубоко ночью, когда все уже спят, потому что завтра понедельник - рано на работу, по Первому каналу показывали фильм о геноциде армянского народа - о страшной резне, которую Турция не признает до сих пор. Колокола в эту ночь молчали.

Каждое утро я и Алвард пьем на коммунальной кухне кофе. Делая первый глоток, мы хором произносим довольное: "Ва-а-ай!". Это наше женское время. Мужчины на работе, дети в школе. "Какие есть новости?" - всегда спрашивает армянка. "Какие могут быть новости, если мы спали?" - "Вай! Ночью главные новости происходят!"

Потрясающе вкусный кофе варит моя соседка. Будешь стоять рядом с ней у плиты, повторять все ее действия, но у тебя все равно не получится такой вкусный кофе. Тут дело не в технологии, а в том, что армяне - лучшие в мире кофевары, я это знаю с тех пор, как пятеро армян поселились в соседней комнате.

Изумляясь на мир, я уже давно говорю не "Боже мой!", а "Аствац-джан!". Сначала я думала, что они все время ругаются ("Дикая кошка - армянская речь"). Теперь знаю, что они не ругаются никогда. А зачем?

"Хангэстаци!" - успокойся, "Мэшкат дэзи!" - держи спину ровно. Мои первые армянские фразы - те, что армянская мама произносит чаще всего.

Ахчи-джан - это я, девушка. Майрик - это Алвард, мама. Сурч - это кофе. Гини - вино. Но любимое мое слово... Во всех языках телевизор - это телевизор, даже в русском, а у армян телевизор - хэрустацуйц!

Но "дикая кошка" живет дома. На улице, в школе, в магазине мои соседи говорят только по-русски, потому что считают, что говорить на непонятном для окружающих языке неприлично.

Черноглазая Зара часто запирается в ванной или туалете с телефонной трубкой - скорее всего, обсуждает с подружкой мальчиков-одноклассников. Некоторые из них оказывают Заре знаки внимания, но пока 15-летняя красавица холодна ко всем. Правда, уже несколько раз спрашивала маму: "А если я захочу выйти замуж за русского, вы с папой разрешите?".

Главная проблема 13-летнего Гора - слишком быстро рвутся кеды, потому что он поклонник Рональдо и фанат футбола, а спортивная площадка у нашего дома вся в выбоинах. Гор гордится дружбой с сыном посла, с которым (не с послом, а с сыном) они играют в футбол в одной уличной команде. Правда, отец друга - высокий худой негр с интеллигентной седой бородой - только детям говорит, что он посол, а взрослым - что водитель посла. Но это неважно.

Папа Геворг "бомбит" по московским улицам на стареньком "жигуленке". Работает с раннего утра до позднего вечера, но только не ночью - из-за ментов. Часто возвращается ни с чем - из-за них же. Все, что зарабатывает, уходит на еду и плату за комнату. Это его, конечно, угнетает, но он никогда не жалуется. Геворг очень умный и молчаливый.

Однажды Геворга забрали в милицию. Там ему пригрозили уголовным делом и даже начали для убедительности дело шить, а потом назвали сумму и отпустили. Несколько дней после этого Геворг молча лежал лицом к стене и ничего не ел. Несколько месяцев после этого он отдавал ментам названную сумму.

А еще с ними вместе живет племянник Алвард Саак, но я его иногда не вижу месяцами: он работает еще больше, чем Геворг, а дома только спит (Сааку надо помогать матери и брату-инвалиду, которые остались в Армении).

Геворг в Москве очень похудел. Алвард одно время пыталась помочь ему - устроилась работать продавщицей в ларек. Натерпелась всякого. Сколько раз пьяные и трезвые покупатели швыряли в нее бранные слова и даже еду. А один раз по причине, ставшей еще во время Великой Отечественной классикой (за матерную фразу о матери), не выдержала и оттаскала пьяного мента за волосы. С тех пор не работает. (Да и некогда: детей надо провожать и встречать из школы - слишком опасно сейчас стало на улице.)

Зато, работая в ларьке, приобрела друга. "Стоит совсем черный, красивый негр и смотрит. "Чего тебе?" - спрашиваю. - "Сигареты, - говорит, - но я деньги забыл". "Ну бери так". Через два дня пришел мой негр! Принес 50 рублей и коробку конфет. Сдачу не взял. "Первый раз, - говорит, - в Москве просто так кто-то что-то дал". С тех пор дружат, он даже был у нас в гостях. Учится в МГИМО и живет в посольстве по соседству с нашим домом.

Знакомая мне маленькая девочка взахлеб рассказывала родителям о какой-то Анечке, подружке из детсада. "Покажи нам ее", - попросили родители. "Вон та, в желтом платье", - так ребенок охарактеризовал единственного в саду негритенка. То, что Анечка отличается от них цветом кожи, дети сами не замечали.

Национализму детей учат взрослые. В масштабах государства роль взрослых играет власть. Такой массовый национализм, каким охвачена Россия сейчас, не возникает стихийно и снизу, а насаждается целенаправленно и сверху. Моя армянка объясняла мне в эти апрельские дни: "Скинхеды не сами... Люди говорят, Иванов хочет стать президентом".

СССР распался, и вместе с ним рухнул, может быть, самый великий из советских мифов - миф о дружбе народов. И всех нас задавило обломками Вавилонской башни.

Сначала это, похоже, был не миф - была настоящая идея интернационала. Может, потому что советская власть была тогда еще совсем ребенок. Но повзрослела она быстро - и чем старше становилась, тем дальше этот миф был от реальности.

Нынешней власти достались осколки мифа, и она заигралась: чрезмерно эксплуатируя национальную идею, она нарушила закон самосохранения.

Армения - первое государство в мире, принявшее христианство. 2006-й официально назван "Годом Армении в России". Из святого города Эчмиадзина - родного города моих соседей - в Москву в ГМИИ имени Пушкина привезли на выставку христианские святыни. Две недели назад вся наша коммуналка отправилась в культпоход. Шли пешком, потому что в метро менты, а у Алвард нет регистрации.

(В другие районы Москвы Алвард выезжает только в крайних случаях и то с мужем на машине. Один из тех редких случаев был в сентябре 2004-го, когда произошла бесланская трагедия: Геворг купил цветы, посадил все семейство в машину и повез к североосетинскому представительству).

Когда армянская мама увидела в Музее изобразительных искусств огромную фотографию главного армянского собора, она заплакала: "Плохая фотография, неправильная". - "Почему?" - "Там не такие деревья". - "Ну вы не были в Эчмиадзине семь лет. Может, теперь там такие?" - "Че! Нет! Там другие деревья! Я знаю! А вот там, недалеко, мой дом, а если пойти туда, там школа"...

Когда в Эчмиадзине отключили электричество и перекрыли газ, Геворг разводил во дворе костер и Алвард готовила на нем еду. "Ночью город был совсем черный. Только на храм светили фонари". - "Зачем?" - "Вай, зачем! Церковь!"

С выставки мы поднялись в зал раннего христианства, чтобы увидеть хачкар - крест, древнее каменное армянское надгробие. Мама опять заплакала: "Турки говорят, что это всегда были их земли, а там всюду наши хачкары".

После свадьбы Геворг повез Алвард в Москву. Это было в 90-м. И это было счастьем, потому что ей с детства никуда так не хотелось, как в Москву. "Он показал мне Кремль, Красную площадь, показал метро, "Макдоналдс", водил в кино, водил на футбол. И все были с нами вежливые. И пьяные люди тогда на земле не лежали".

Союз распался. Дружба народов кончилась. Грузия перекрыла армянам железную дорогу. Французы купили за бесценок лучший в мире коньячный завод. По Армении жгли костры. А Геворг уехал в Россию на заработки.

Каждый месяц он высылал жене деньги, и она с детьми спокойно могла на них жить в Эчмиадзине. Но Алвард решила: как бы ни было тяжело, семья должна жить вместе. Денег хватило только на два места в автобусе - втроем на этих двух креслах они ехали к папе пятеро суток.

Семья - одна из самых главных ценностей для армян. Однажды Алвард постучалась ко мне со странной просьбой: "У меня гости. Можно, мы войдем в твою комнату на одну минуту?". - "Заходите". Алвард подвела подруг к фотографии моего любимого профессора на стене и воскликнула: "Вот он с женой 60 лет вместе живет!".

Иногда Геворг кладет голову на ладони и сидит задумчивый, смотрит перед собой, ничего не слышит. "Тоскует. У него старая мама в Армении совсем одна", - объясняет Алвард. Армяне почитают родителей и живут ради детей. Дети в ответ хорошо учатся.

Меня соседи уважают за то, что зарабатываю деньги умственным трудом, и за то, что у меня много книг. Однажды с моей подачи всей коммуналкой читали "Уроки Армении" Битова. Книжка лежала на кухне, и у каждого из нас в ней была своя закладка. В эти дни я сильно Битовым гордилась. Сейчас передо мной лежит "Путешествие в Армению" Мандельштама. И я думаю, не отправить ли его на кухню вслед за "Уроками..."?

Я уважаю моих армян за их систему ценностей и мудрость, присущую древним народам. У этих простых людей прекрасный вкус: они любят классическую музыку, любят старые московские переулки, музеи. Они деликатны и интеллигентны. Высшее образование всего этого не дает - это дает культура, которую они впитали в Эчмиадзине. Помните: вокруг тьма, голод и холод, а древний армянский храм освещен фонарями, чего бы им это ни стоило...

Андрей Битов: "Страна не освобождена, а расконвоирована. Конвой оказался на свободе"

20 апреля родился Гитлер. 22 апреля родился Ленин. А 23-го была Пасха и родился Набоков. Зодиаки тут ни при чем. При чем - люди.

Людям плохо. Реформы заболотили реальность. И при гласности реальность стала неразличимой для нормального человека. Вечное "что делать?".

Страна не освобождена, а расконвоирована. Именно конвой оказался на свободе. Вечное "кем быть?", "где работать мне тогда, чем заниматься?". Навыки прежние: охранник, мент, зэк.

Конвой отдыхает и ждет. Податься ему особенно некуда. А у него уже и детки подрастают. Которым тем более податься некуда.

В результате такой дезориентации виноватым оказываются все. Кроме власти, на которую рабское сознание посягнуть неспособно. Потому что оно может лишь подчиняться - с перспективой стать самому крошечной властью.

Но когда и такой перспективы нет, то власть может быть осуществлена только в разрешенном или тайно благословенном насилии или погроме.

Екатерина Гликман

Опубликовано 27 апреля 2006 года