Эскалация конфликта за пределами Чечни в 2004-2005 годах (Ингушетия и Кабардино-Балкария)

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Республика Ингушетия

В самом начале второй чеченской войны Ингушетия приняла большое число мигрантов из ЧР. Федеральный центр с самого начала оказывал на них давление, пытаясь принудить к возвращению. Силовые структуры настаивали на расширении зоны "контртеррористической операции" на Ингушетию, но власти республики успешно противостояли этим попыткам, тем самым одновременно поддерживая стабильность в республике.

В 2002 году в Ингушетии начали исчезать похищенные люди, в основном беженцы(1). Тела некоторых были обнаружены на территории Чеченской Республики. В большинстве случаев обстоятельства похищения прямо указывали на причастность к ним представителей силовых структур.

С середины 2002 года в лагерях беженцев начались "спецоперации", подчас, переходящие в широкомасштабные "зачистки". В отдельных случаях такие операции были спровоцированы действиями боевиков.

В Ингушетии началось размещение федеральных частей и подразделений(2).

Нередко спецоперации по поимке предполагаемых боевиков проводили не обеспечивая безопасность гражданского населения, что подчас приводило к неоправданным жертвам.

2003 год ознаменовался значительной эскалацией насилия в Ингушетии(3). Исчезали и гибли не только "похищенные неизвестными", но и люди, в отношении которых был признан факт их задержания или ареста. "Зачистки", сопровождавшиеся массовыми нарушениями прав человека, стали проводиться не только в местах компактного размещения беженцев, но и в ингушских селах. Информационные агентства сообщали о задержанных или убитых в Ингушетии боевиках и о найденных тайниках с оружием. Действия боевиков в Ингушетии также явно активизировались по сравнению с предыдущими годами. Происходили нападения на милиционеров, подрывы фугасов при прохождении военных колонн.

В 2004 году в результате спецопераций все больше начали "исчезать" постоянные жители Ингушетии(4). Во многих случаях обстоятельства похищения, показания свидетелей, косвенные признаки явно указывали на то, что к преступлению причастны федеральные силовые ведомства.

Окончательное распространение "контртеррористической операции" в чеченском варианте на Ингушетию произошло после нападения боевиков в ночь с 21 на 22 июня 2004 года. Тогда большой отряд боевиков (от 200 до 600 человек), в составе которого было много этнических ингушей, вторгся в Ингушетию и временно взял под свой контроль ряд населенных пунктов, включая города Назрань и Карабулак. Отпор боевикам оказали лишь сотрудники МВД Ингушетии, в результате чего многие из них были убиты или ранены. Ни армия, ни внутренние войска помощь ингушской милиции во время этих событий не оказывали(5). Боевики бессудно казнили ряд захваченных ими сотрудников силовых ведомств. Официальные сведения о числе погибших и раненых были противоречивы(6). Всего в результате нападения погибли, по крайней мере, 79 человек, в том числе 43 сотрудника правоохранительных органов, еще минимум 88 человек получили ранения различной степени тяжести. Боевики спокойно ушли. В течение первых двух суток после нападения никакие операции в Ингушетии не проводились. Лишь после этого правоохранительные органы начали "активные поиски" участников нападения.

Зачисткам подверглись места компактного проживания беженцев из Чечни, но благодаря скоординированным действиям российских и международных правозащитных организаций удалось остановить волну неизбирательного насилия, большинство задержанных были освобождены(7).

События 21-22 июня во многом стали переломными. Если до них правозащитные организации нечасто фиксировали случаи, когда в грубых нарушениях прав человека можно было подозревать органы внутренних дел РИ, то после нападения подобные жалобы стали поступать в массовом порядке.

После бесланской трагедии руководство силовых ведомств, очевидно, стремилось продемонстрировать эффективную борьбу с терроризмом. Перед правоохранительными органами и спецслужбами республик Северного Кавказа поставлены задачи по уничтожению или привлечению в уголовной ответственности лиц, причастных к террористической деятельности. Создаётся впечатление, что при выполнении этой задачи силовые структуры полностью выведены за пределы правового поля, поскольку грубейшим образом нарушают права человека.

Можно отметить некоторые характерные черты "контртеррористической операции" в Ингушетии(8).

Человека, подозреваемого в совершении преступлений, связанных с деятельностью незаконных вооружённых формирований, представители силовых структур часто задерживают незаконно, не предъявляя документов, не указывая причину задержания и не сообщая, куда задержанный будет доставлен. Родственники задержанного не знают кто – сотрудники милиции, ФСБ или бандиты – его увезли и где он находится. Задержанный обычно "исчезает" на некоторое время (от 12 часов до нескольких суток).

Заметная(9) часть незаконно задержанных (похищенных) затем все же "обнаруживается" в местах предварительного заключения, нередко – соседней в Северной Осетии. Впрочем, немало похищенных людей исчезает бесследно.

От задержанного пытаются получить признание в совершении им преступлений обычно с помощью жестоких избиений и пыток. Многие свидетельства указывают на то, что такому обращению задержанные подвергались в помещениях УБОП и МВД РИ, в ГОВД г.Назрань, в подвалах здания ФСБ г. Магас, в местах предварительного заключения в Северной Осетии, а также в незаконных местах содержания. Некоторые из этих свидетельств имеют документальное подтверждение.

Дежурный адвокат, предлагаемый следствием, не пишет представления о применении пыток в отношении подзащитного, не требует оказания ему медицинской помощи или проведения судебно-медицинской экспертизы состояния его здоровья. В это время родственники чаще всего еще не знают о местонахождении задержанного и не могут нанять ему другого адвоката.

Под пытками задержанного вынуждают "взять на себя" преступления, в которых его подозревают (а также и другие не раскрытые преступления), требуют назвать известных ему лиц, причастных в незаконной деятельности, или оговорить тех, кого подозревает следствие. "Самые бывалые люди утверждают, что вынести эти пытки невозможно. Рано или поздно сдаются все", - рассказал работающий с этой категорией подозреваемых адвокат. Известны случаи, когда подследственного в тяжелом состоянии доставляли в больницу. Имеются свидетельства, что кроме избиений и пыток, к задержанному или арестованному применяют психологическое давление, например, угрожая его родственникам сексуальным насилием над ним самим или над женой. В случае применения этих угроз, они становятся самым действенным аргументом в пользу "признания".

На фоне физического насилия и психологического давления подследственному объясняют, что ему сейчас лучше "сотрудничать" со следствием, подписать всё, - и тогда потом следователь постарается ему "помочь", исправить положение после передачи дела в суд.

Признание в совершении инкриминируемых преступлений обычно дают подписать в здании ФСБ или в кабинете следователя уголовного розыска, затем - подтвердить в присутствии адвокатов. Там к задержанному пытки уже не применяют. Однако предварительно человеку объясняют, что в случае отказа от показаний "обработка" будет еще сильней. Угрозы приводят в исполнение, если человек начинает отказываться от своих показаний еще на этапе предварительного следствия. Подозреваемых инструктируют, объясняя подробности совершенного ими преступления, и объясняют, что именно нужно показать в ходе следственных действий.

Обычно адвокат, приглашенный родственниками, получает доступ к подозреваемому только после того, как тот подписал признание в совершении преступлений. Даже если адвокат знает о неправомерных методах, примененных к его подзащитному, он чаще всего не пишет представление о жестоком обращении, опасаясь за собственную безопасность. Открыто пойти против этой системы решаются единицы.

Именно признание подследственного в совершении инкриминируемых ему преступлений становится основным доказательством его вины.

Адвокату трудно помочь на стадии судебного следствия человеку, который в результате применения пыток оговорил себя на этапе предварительного расследования. Судьи препятствуют адвокатам и подсудимым поднимать перед присяжными вопрос о том, что признание было получено в результате применения пыток. Не зная, что признание в совершении преступлений было "выбито" у подсудимого под пытками, присяжным сложно принять справедливое решение. Даже в тех случаях, когда в ходе судебного разбирательства поднимался вопрос о применении насилия в отношении обвиняемого, суд оказывается неспособным обнаружить фальсификацию, дать правовую оценку допущенного в отношении обвиняемого нарушения закона и вынести по делу справедливый приговор.

Пытки в местах предварительного заключения очень трудно засвидетельствовать документально. Специалисты Международного Комитета Красного Креста (МККК) не посещают подозреваемых в местах предварительного заключения(10).

Эта система оставляет мало шансов на справедливое наказание виновных и оправдание невиновных. Жалобы, направляемые в федеральные надзорные органы, переправляются в республиканские надзорные органы и ложатся на стол тем, кто покрывает насилие и произвол правоохранительных органов и спецслужб.

В случае, когда сотрудники силовых структур подозревают, что им может быть оказано вооруженное сопротивление, спецоперации изначально планируются так, что подозреваемых уничтожают на месте. Ни один из известных и влиятельных боевиков, который мог бы сообщить следствию ценную информацию, не был задержан живым. В этих случаях нередко ставится под угрозу жизнь большого числа людей, поскольку эвакуация членов семей подозреваемых, других людей, находящихся в здании, а так же жителей окрестных домов не производится.

Проводимая такими методами "контртеррористическая операция" приводит к крайне тяжелым последствиям. Мы отнюдь не утверждаем, что все похищенные в Ингушетии люди не имели отношения к вооруженным формированиям, противостоящим российскому государству. Однако в любом цивилизованном государстве подозреваемые могут быть задержаны или арестованы лишь на законных основаниях, следствие должно вестись в рамках процессуальных норм, а вину обвиняемых может установить лишь суд. В противном случае место правосудия занимает произвол и расправа, от которых страдают в первую очередь невинные люди.

Во-первых, жестокое обращение с задержанными и арестованными на этапе предварительного расследования неизбежно ведет к судебным ошибкам. Невиновные люди оказываются за решеткой на длительный срок по сфабрикованным делам, и кем они станут эти люди, когда и если вернутся из мест заключения, остается только догадываться. Личное признание обвиняемого остаётся основным доказательством его вины. Всякие сомнения в этом трактуются сторонниками "эффективных" методов борьбы с терроризмом как попытка защитить преступников. Прокурорский надзор и независимый суд призванные защищать не только арестованного от произвола, но и следственные органы – от возможной ошибки, эту функцию не выполняют. Жертвами таких "ошибок" становятся не только осужденные: арест и осуждение невиновного оставляют на свободе настоящих преступников, которым тем самым дают возможность готовить новые преступления.

Во-вторых, такие методы "контртеррора" дестабилизируют обстановку и лишь способствуют укреплению позиций террористического подполья. О жестокости следствия, о судебном произволе моментально узнаёт вся республика. Террористическое подполье получает мобилизационную базу, возможность привлечь людей, которые пострадали сами или хотят мстить за родственников. Для других мотивом взяться за оружие может стать личный протест против произвола "силовиков"(11).

Наконец, закладываются предпосылки для гражданского конфликта. Ингушетия – маленькая республика, "ингушизация" конфликта может произойти очень быстро, а, в любом случае, возникшие внутригражданские противоречия в охваченных конфликтом республиках еще много лет будет разрушительно действовать на весь Северный Кавказ.

Кабардино-Балкарская Республика

На территории Кабардино-Балкарской республики (КБР) с конца 1990-х годов установилось противостояние между официальным мусульманским духовенством (объединённым в Духовное управление мусульман республики – ДУМ) и неподконтрольными ДУМ сообществами ("джамаатами"), общая численность которых достигала нескольких тысяч человек. По крайней мере, часть "джамаатов" стояла на позициях исламского фундаментализма.

Одновременно при активном влиянии извне, прежде всего – со стороны экстремистской части чеченских вооружённых формирований, лидером которых является Шамиль Басаев, - в республике складывалось террористическое подполье, основанное на идеях исламского политического фундаментализма. Террористы совершили ряд нападений на территории КБР. В частности, в декабре 2004 года из арсенала республиканского управления Госнаркоконтроля было похищено большое количество оружия, несколько сотрудников были убиты, здание подожжено. Часть оружия вскоре оказалась в распоряжении Ш.Басаева.

Неверно было бы ставить знак равенства между ячейками террористического подполья и открыто существовавшими "джамаатами", лидеры которых неоднократно осуждали насилие и терроризм, призывали власти к диалогу и сотрудничеству. Однако в ходе "борьбы с экстремизмом и терроризмом" силовые ведомства республики, прежде всего МВД, осуществляли репрессии против широкого круга членов "джамаатов". Основанием для репрессий могла служить не только экстремистская деятельность как таковая, но также ношение традиционной исламской одежды или регулярное посещение человеком мечети. "Борьба с экстремизмом" превратилась в борьбу с верующими мусульманами, - ДУМ составляло "списки неблагонадежных мусульман" и передавало их в МВД. Это вело к радикализации "джамаатов", и лишь облегчало эмиссарам террористов поиск рекрутов среди людей, исповедующих фундаменталистский ислам.

До сентября 2003 года не было широкомасштабной политики гонений, - имели место лишь отдельные случаи преследования мусульман в КБР: закрытие в 2002 году мечети в г.Чегем, а в 2003 году - в г.Нарткала и селе Алтуд.

После неудачной попытки задержать Ш.Басаева в г.Баксан 24 августа 2003 года ситуация изменилась, начались широкие репрессии.

Так, с сентября 2003 г. по распоряжению МВД Кабардино-Балкарии все мечети в республике открывали для совершения молитвы на 15-20 минут, некоторые мечети – только по пятницам. 14 сентября 2003 г. в Нальчике в двух мечетях, по ул. Мусова и Советской, во время коллективной молитвы задержали в общей сложности около 60 верующих. Их доставили в отделения милиции, где составили протоколы о якобы оказанном сопротивлении работникам милиции. Суд в спешном порядке назначил им по 10 суток административного ареста. В течение этого времени над арестованными издевались, их били, ставили на длительное время лицом к стене, обрезали бороды. В этом же месяце в г. Баксан во время молитвы милиционеры ворвались в мечеть и задержали около 15 человек, доставили их в отделение и предложили им выпить спиртного. За отказ людей выводили во двор, клали на асфальт, избивали ногами и резиновыми дубинками. Затем задержанным обрезали бороды и выстригли кресты на затылках.

9 апреля 2004 года в Эльбрусском и Чегемском районах неизвестные вооруженные люди в камуфляже и масках похитили 16 верующих мусульман и вывезли за территорию КБР. По их словам, три дня их пытали и избивали, требуя рассказать о связях с религиозными экстремистами, затем выбросили из машин на территориях соседних субъектов РФ. Как выяснилось впоследствии, только двое из этих шестнадцати состояли в "списках неблагонадёжных".

В сентябре 2004 года в Нальчике были закрыты пять мечетей, с тех пор в городе действует лишь одна мечеть, которая открыта для верующих строго по определенному властями графику.

2 апреля 2005 г. группа верующих студенток, одетых в мусульманскую одежду, собралась для изучения Корана в аудитории Кабардино-Балкарского государственного университета. Все они были неправомочно задержаны сотрудниками милиции и доставлены в отделение милиции, где содержались 6 часов и подверглись грубому обращению и унижениям.

Очередная волна преследований верующих мусульман последовала за террористическим актом в Беслане. Тогда зафиксирован первый случай смерти задержанного в республике. Задержанный 27 сентября 2004 года Р.Д.Цакоев был доставлен в Управление по борьбе с организованной преступностью г. Нальчик, а через два дня был найден в тяжёлом состоянии на окраине города, доставлен в реанимацию, где и скончался 4 октября. По официальной версии, Цакоев после допроса был отпущен из Управления в нормальном физическом состоянии.

Ещё больший масштаб гонения на мусульман приобрели после нападения на арсенал Госнаркоконтроля в декабре 2004 года. "Джамааты" фактически были загнаны в подполье, их лидеры были объявлены в розыск.

20 июля 2005 года сотрудником милиции была жестоко избита Гасиева Е. М, появившаяся на улице в мусульманском платке. Было возбуждено уголовное дело, но вскоре прокуратура его закрыла "за отсутствием состава преступления". Постановление о закрытии дела было признано незаконным Нальчикским городским судом. Несмотря на очевидность дела, расследование продолжается до сего дня, избивавший милиционер продолжает работать в милиции.

13 октября 2005 года в Нальчике произошло вооруженное нападение на государственные учреждения. По официальным сведениям, в ходе боев погибли 35 сотрудников правоохранительных органов и были убиты 92 нападавших, большинство – участники террористического подполья либо члены "джамаатов".

Во второй половине октября во многих населенных пунктах республики прошли организованные властями "собрания жителей и трудовых коллективов", в президиумах которых сидели районные руководители ФСБ, прокуратуры, органов внутренних дел. Собрания постановили изгнать за пределы республики членов семей нападавших на Нальчик 13 октября, всех людей, исповедующих "нетрадиционный ислам", выходцев из Чеченской Республики и т.п. Только в результате скандала, поднятого правозащитными организациями, республиканские власти дезавуировали эти "решения".

После отражения нападения последовали масштабные задержания, многие задержанные подвергались избиениям и пыткам. По официальным сведениям, арестованы 80 человек. Имеются серьезные основания полагать, что арестованных избивают и пытают. Арестованный Заур Псанукаев умер, - прокуратура утверждает, что выбросился из окна здания УБОП, хотя на окнах там стоят решетки. На фотографиях арестованных, попавших в распоряжение их родственников и журналистов, видны следы побоев. Адвокаты арестованных Л.Дорогова и И.Комиссарова заявили, что в результате пыток их подзащитные находятся в тяжелом физическом состоянии, и потребовали проведения судебно-медицинской экспертизы. Затем эти адвокаты были отстранены прокуратурой от ведения дела.

Результаты таким образом проведённого расследования уголовного дела по факту нападения на государственные учреждения Нальчика вряд ли будут с доверием восприняты обществом.

Между тем, не приходится ждать умиротворения в республике без серьёзного, объективного и всестороннего расследования как обстоятельств, приведших к росту экстремизма в КБР, так и самого нападения.

*   *   *

Рекомендации:

Для улучшения ситуации на Северном Кавказе Президенту и Правительству РФ необходимо принять эффективные меры к прекращению массовых и систематических нарушений прав человека в этом регионе, прежде всего, со стороны органов внутренних дел и Федеральной службы безопасности РФ.

Такие меры, в частности, должны включать в себя:

• проведение адекватного расследования по делам, связанным с нарушениями прав человека, и привлечение к ответственности виновных;
• проведение Генеральной прокуратурой РФ комплексной проверки действий силовых структур и работы органов прокуратуры на территории Республики Ингушетия, Республики Северной Осетии-Алания, Кабардино-Балкарской Республики и других субъектах РФ на Северном Кавказе. В частности, необходимо провести проверку по всем делам о незаконных вооруженных формированиях, расследовавшихся в этих республиках: в случае подтверждения фактов пыток и давления в отношении — направить дела на пересмотр с учетом вновь открывшихся обстоятельств;
• прекращение практики временного "исчезновения" задержанных и арестованных. В целях уменьшения возможности применения пыток и иных незаконных мер воздействия на задержанных и арестованных, а также в целях обеспечения законных интересов их родственников необходимо обеспечить как можно скорейшее информирование родственников о месте содержания задержанных и арестованных;
• инструктирование сотрудников федеральных и местных силовых структур высшими инстанциями об абсолютной необходимости соблюдения прав человека при исполнении ими должностных обязанностей, а также об ответственности за выполнение преступных приказов со стороны вышестоящих инстанций и служащих;
• предоставление эффективной адвокатской и судебной защиты, компенсаций жертвам нарушений прав человека;
• обеспечение допуска в места предварительного заключения представителей международных гуманитарных организаций, включая Международный комитет Красного Креста, для посещения заключенных на условиях, приемлемых для этой организации;
• сотрудничество с механизмами защиты прав человека Совета Европы и ООН, включая специальные процедуры Комиссии по правам человека ООН, договорные органы СЕ и ООН;
• эффективное сотрудничество с Комитетом против пыток Совета Европы;
• оказание необходимого содействия российским и международным правозащитным организациям в их работе по мониторингу ситуации с правами человека на Северном Кавказе и сотрудничество с такими организациям в деле ликвидации климата безнаказанности и улучшения ситуации с правами человека в регионе;
• обеспечение соответствия мероприятий по борьбе с терроризмом, предпринимаемых государственными структурами, как в части нормативной базы, так и практики, международным стандартам в области прав человека и гуманитарного права, включая Европейскую Конвенцию по правам человека, Женевские Конвенции и Инструкции Совета Европы по правам человека и борьбе с терроризмом.

Мы призываем Европейский Союз в рамках диалога с Российской Федерацией поддержать данные рекомендации.

Февраль 2006 года

Примечания

(1) Всего в 2002 году "Мемориал" задокументировал 28 случаев похищения людей в Ингушетии (27 жителей Чечни, 1 житель Ингушетии). Из них четверо были убиты, двое отпущены похитителями после допроса и избиений, шестнадцать пропали без вести. Шестеро похищенных через некоторое время обнаружились в СИЗО или ИВС, из них один был осужден за участие в НВФ, четверо оправданы судом, один продолжает находиться под следствием.

(2) Подразделения внутренних войск были размещены рядом с палаточными лагерями беженцев, а возле станицы Троицкая был дислоцирован 503-й мотострелковый полк. "Усиление" проводилось вдоль всего Кавказского хребта, от Дагестана до Карачаево-Черкессии.

(3) "Мемориал" располагает сведениями о 52 случаях похищения людей в республике в 2003 году, из них 41 житель Чечни, 9 жителей Ингушетии и 2 гражданина Армении. Впоследствии был обнаружен труп одного из похищенных, тридцать человек пропали без вести, двадцать одного человека отпустили после длительных допросов, сопровождающихся избиениями.

(4) Всего в 2004 году "Мемориал" задокументировал похищения 75 человек: 38 жителей Чечни и 37 жителей Ингушетии. Впоследствии был обнаружен труп одного из похищенных, 23 человека пропали без вести, 36 - были выкуплены родственниками или освобождены похитителями после длительных допросов, как правило, сопровождающимися пытками. Десять похищенных позже "обнаружились" в местах предварительного заключения, по ним велось следствие, как минимум двое из них осуждены, остальные находятся под судом или следствием. О судьбе пяти похищенных "Мемориал" не располагает сведениями.

(5) Например, небольшой отряд боевиков смог блокировать подразделение воинскую часть – 503-й мотострелковый полк, дислоцированный близ станицы Троицкая и пресекал любые попытки выдвижения бронетехники.

(6) Разные источники со ссылкой на официальные структуры называли разные цифры. Так, только в местной газете "Ингушетия" в течении недели говорилось о: 90 погибших, из них 62 – сотрудники правоохранительных органов, 93 раненых (№ 83, 3 августа 2004 г., со ссылкой на агентство РБК); 79 погибших, из них 43 – сотрудники правоохранительных органов, 105 раненых (№ 85, 5 августа 2004 г., со ссылкой на regions.ru, со слов замгенпрокурора С.Фридинского); 91 погибших, из них 23 гражданских, 88 раненых (№ 87, 10 августа 2004 г., со ссылкой на статью В.Речкалова в газете "Известия".)

(7) Девяти были предъявлены обвинения. Семеро из них освобождены: благодаря активности адвоката уголовное дело было прекращено в связи с отсутствием доказательств их причастности к деятельности боевиков. Двое после избиений и пыток предстали перед судом.

(8) Мы основываемся на обобщении собранных нами сведений сведения о случаях незаконных задержаний и похищений, жалобах подследственных и подсудимых, их адвокатов и родственников, информации и документов о случаях избиений и пыток задержанных.

(9) По сравнению с Чеченской Республикой, где относительным "прогрессом" можно считать снижение числа бесследно исчезнувших и убитых с 85 процентов от общего числа похищенных в 2002 году до примерно 50 процентов в 200-4-м.

(10) Как сотрудникам "Мемориала" объяснили в представительстве этой организации в г.Назрань, "В 2004 году МККК столкнулся с проблемами, препятствующими осуществлению данного вида деятельности в соответствии со стандартными критериями, принятыми в организации. В результате, МККК пришлось временно прекратить посещение задержанных".

(11) Немало жителей Ингушетии в беседах с сотрудниками "Мемориала" утверждали, что именно таким образом, как ответ на насилие силовых структур на территории Ингушетии в 2003-2004 годах, объясняется массовость рейда боевиков 21-22 июня.

Более подробно ситуация описана в докладе Правозащитного центра "Мемориал" "Конвейер насилия. Нарушения прав человека в ходе проведения контртеррористических операций в Республике Ингушетия"