«Я не понимаю, за что сидел»

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Возвращение на родину российского экипажа танкера African Pride, арестованного в Нигерии за контрабанду нефти осенью 2003 года, затянулось на два года. Активная фаза по спасению наших соотечественников началась после визита в Нигерию жен и матерей моряков и после многочисленных публикаций в прессе. «Новые Известия» первыми из российских газет сообщили о бедах наших моряков. Сейчас экипаж злополучного танкера благодарит всех, кто принял участие в их спасении, и строит планы на будущее, в которые дальнее плавание не входит. Еще экипаж намерен выбить долг по зарплате, составляющий больше 100 тыс. долларов.

В 2003 году греческий танкер African Pride, который ходил под панамским флагом, набирал новую команду. Так получилось, что костяк экипажа составили российские моряки. Матрос Андрей Красицкий вместе со старпомом и боцманом прибыли на борт 2 февраля 2003 года, третий помощник капитана Андрей Кравцов — 2 июня. Никаких нехороших предчувствий у команды не было, все готовились к обычной работе. Но 8 октября 2003 года в международных водах около Нигерии танкер был арестован. Пограничники обнаружили в трюме судна контрабанду — сырую нефть. Под предлогом проверки документов пограничники увезли капитана и старпома, а судно отконвоировали в порт Лагоса. Позже был арестован и остальной экипаж. Именно этот факт и вызвал наибольшее раздражение у команды. «Ведь я, как матрос, не занимаюсь документацией, даже не знаю, как выглядят документы на груз, — сказал «Новым Известиям» Андрей Красицкий. — О грузе должен знать только капитан. И почему в тюрьме сидели моторист, буфетчик, для меня до сих пор загадка».

Сначала их всех посадили в тюрьму на военно-морской базе. После ареста отношения экипажа с 65-летним капитаном Валерием Пахомовым сразу испортились. По признанию Андрея Кравцова, в тюрьме моряки старались не общаться с ним.

Российское посольство в Нигерии узнало о происшествии только через неделю после ареста танкера — из газет. Но и после этого дипломаты не оказали ожидаемой помощи нашим соотечественникам. Представители посольства прибыли к морякам и заявили, что дела плохи и что они могут пробыть в тюрьме не один год в ожидании суда.

«Кашей клеили обои»

Условия на военно-морской базе были достаточно сносными по сравнению с тюрьмой строгого режима «Кири-Кири», куда россиян отконвоировали после того, как из порта Лагоса был угнан их танкер. «Переезд прошел спокойно, — вспоминает Андрей Кравцов. — Вечером предупредили, а утром пришла охрана, сказала: все, карета подана! В «Кири-Кири» нас посадили в длинный барак: коридор, и по одной стороне идут камеры. Все, как положено — железные засовы, решетчатые двери. Расселили по три человека. Я жил с четвертым механиком Иваном Мартемьяновым и старшим помощником капитана Валерием Ткачевым».

Десять дней моряков не выпускали из камер под предлогом карантина. Это обернулось неожиданной проблемой с туалетом. На весь блок был один туалет — в конце коридора. В камерах были лишь голые стены. «Пришлось использовать пластиковые бутылки и пакетики — и в окошко, — говорит Андрей Кравцов. — Благо бутылок хватало. Нам приносили воду в закрытых пластиковых бутылках. Из еды были рис и чересчур перченая тушеная рыба».

Кстати, продукты каждый день приносил агент греческой компании, которой принадлежал танкер. Компания перечисляла ему деньги для арестованных. Кроме риса и рыбы арестанты получали раз в 2—3 дня две банки консервированных сардин и буханку хлеба на камеру.

«С утра одна мысль — где бы поесть, — рассказал матрос Андрей Красицкий. — То, что готовилось в тюрьме, не годилось для питания. Это были перемолотые корни растения касава. Похожий на комбикорм порошок нужно было запаривать горячей водой. Мы брали у заключенных эту массу и клеили ею на стены церковные листы, чтобы посветлее было. Там все стены закопченные из-за керосинок и костров, на которых заключенные готовили еду прямо в камере. Получалось что-то вроде обоев».

Но зачастую на первом месте стояла не еда, а информация и звонки домой. «Заключенные к нам сами подошли, сказали, «если вдруг позвонить надо, обращайтесь», но, конечно, не бесплатно, — говорит Андрей Кравцов. — Минута стоила 120 найров, это примерно 24 рубля. Конечно, у нас денег не было. Приходилось продавать зекам рыбные консервы. Было бы лучше, если бы мы сами их ели, но деньги нужны были и на звонки, и на сигареты, и на одежду. Еще хлеб продавали, когда больше нечего было продать. Большая булка стоила 120 найров, как одна минута».

Хранить мобильники в тюрьме было строжайше запрещено. Нарушителям — карцер, а владельцу «светит» три года тюрьмы. Газеты тоже были запрещены, но сердобольные охранники приносили морякам газеты со статьями про них. «Местные журналисты сначала нас называли контрабандистами, — говорит Андрей Кравцов. — Потом общественное мнение поменялось. А когда судно угнали, снова на нас начали бочку гнать».

Наблюдая за тем, как россияне пытаются выбраться из лап нигерийского правосудия, заключенные «Кири-Кири» пытались их утешить. «Когда наш суд снова переносили, они говорили: «не переживайте, это в порядке вещей, это Нигерия», — вспоминает Андрей Красицкий. — У меня в тюрьме был друг Кодафи. Он с двумя друзьями пошел на дело, их расстреляли, он остался один. Сидит то ли 17 лет, то ли 21 год — он уже сам не помнит и не знает, когда оттуда выйдет. Нигерийцы очень оптимистичны. Считают, что раз Бог дал им такое испытание, значит, так и должно быть. Другого варианта не будет. И в то же время нигерийцы — патриоты. Они сидят в тюрьме, но своего президента называют отцом».

В «Кири-Кири», как и в любой тюрьме, люди сидят за убийства, за наркотики, грабеж и воровство. А один дедушка сидел за ритуальное убийство — они впятером девочку убили и расчленили для того, чтобы у них денег много было.

Дистанционная помощь

Российское посольство в Нигерии предпочитало следить за судьбой арестованных соотечественников на расстоянии. Оно никак не могло повлиять на положительный исход судебного дела.

«С российскими консулами мы связались через адвоката, — говорит Андрей Кравцов. — Они приходили к нам в тюрьму время от времени. Ничего особенного не говорили — «все идет по плану». По какому плану? «Ну, вот мы написали ноту протеста, то-се...» Больше ничем не помогали. У них ведь на нас «никакой статьи в бюджете не предусмотрено». Сначала консульские работники нам говорили, что про нас знают везде, и Путин знает, и все борются за то, чтобы нас вытащить. Потом выяснилось, что никто про нас не знал».

Посольство находилось в качестве наблюдателя. Его сотрудники появлялись на каждое судебное заседание. «Один сотрудник сказал страшные для нас слова, что этот суд может для нас не закончиться никогда, — вспоминает Андрей Красицкий. — Потому что у нигерийцев прямых доказательств нет, а Россия не может вмешаться, пока суд не закончится. В Нигерии вообще никто никуда не спешит. И этот суд может идти еще 15—20 лет».

Но через полтора года после ареста судебную махину сдвинули с мертвой точки. И сделали это женщины — жены и матери арестантов. Они устраивали голодовки и митинги, они писали письма Владимиру Путину и наконец вырвались в Нигерию. Тогда, по признанию моряков, и российское посольство забегало.

Но через полтора года после ареста судебную махину сдвинули с мертвой точки. И сделали это женщины — жены и матери арестантов. Они устраивали голодовки и митинги, они писали письма Владимиру Путину и, наконец, вырвались в Нигерию. Тогда, по признанию моряков, и российское посольство забегало.

«Мы не устаем благодарить наш профсоюз моряков и администрацию Новороссийска», — говорит мать Андрея Кравцова Людмила Григорьевна.

Перемены в жизнь моряков пришли вместе с переездом из грязных бараков в блок с особо важными персонами, в котором сидели миллионеры и генералы. Приехавшие женщины каждый день возили в тюрьму еду — пельмени, фрукты, сок. «У нас появился новый адвокат, — говорит Андрей Кравцов. — Но судебные заседания все равно переносились, а нам в открытую сказали: «Если вы не признаете себя виновными, но по другой, более легкой статье, вы можете тут и семь, и десять лет просидеть, и все равно вас признают виновными». Нам пришлось согласиться».

14 декабря 2005 года моряков осудили на полгода за владение контрабандным грузом, но так как они провели в нигерийских тюрьмах в четыре раза больше, их отпустили в зале суда. Но и после освобождения их мытарства не окончились. Когда моряки прибыли в аэропорт Абуджи, чтобы уехать на родину, их не допустили к посадке. «В аэропорту мы прошли все посты, кроме пограничников, а они нам сказали, что у нас нет документов на пересечение границы, — рассказывает Андрей Красицкий. — Посольские работники начали суетиться, адвокат два раза звонил президенту Нигерии, третий раз уже не стал звонить — неудобно стало. Подняли всех, но результата не было. Генерал, отвечающий за пересечение границы, пошел на принцип, сказал, что без документов никого не выпустит. А сбор документов составляет примерно два месяца».

Впереди — лечение

Но Новый год освобожденные россияне все-таки встретили дома. 28 декабря они прибыли из жаркой Нигерии в замерзающую Москву. Теплые куртки, врученные им в «Шереметьево», не помогли — один моряк все-таки заболел и сейчас лечится от воспаления легких. Затем еще один перелет — в Краснодар. Там собрались родные, друзья и те, кто помогал морякам вернуться.

«Конечно, при встрече — слезы на глазах. — Андрей Красицкий до сих пор вспоминает об этом с дрожью в голосе. — Я же родных три года не видел... Это надо пережить. Мэр Новороссийска выделил автобус, так что без проблем доехали до дома. А еще у меня сын в первый класс пошел. Я уезжал, он был еще маленький. Заново знакомились. Сын смотрит — какой-то дядя... По фотографиям знает, а так — нет. Сейчас вроде уже привыкли друг к другу».

Сейчас у моряков на первом месте здоровье. Нигерийский плен и однообразная скудная пища быстро подкосили людей. Кто-то зубы лечит, кто-то на операцию ложится. Но в то же время моряки задумываются и о будущем. Мало кто снова намерен выйти в море. Андрей Кравцов подумывает, не сменить ли ему профессию, а Андрей Красицкий все-таки смотрит в сторону водной стихии: «Жена против, чтобы я вновь пересекал границу России. А так, по возможности, надо искать работу, связанную с морем, ведь оно у меня в десяти минутах от дома».

Еще моряки намерены затребовать у греческой компании, которой принадлежал злосчастный танкер, свою зарплату. Капитан Пахомов уже пару раз созванивался с греками, те вроде были согласны выплатить долг, но пока молчат. «По словам капитана, общий долг — около 120 тысяч долларов, — говорит Андрей Красицкий. — Сколько каждому, я не знаю. Моя зарплата составляла 800 долларов. За 15 месяцев накопилось 12 тысяч».

Анастасия Берсенева

Опубликовано 17 января 2006 года