Школа неизвестного будущего

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Начните учить детей, и вы поймете, что лучшего способа узнать, что с ними случается в жизни, нет.

Вы будете предлагать им то, что отобрано человечеством в веках (это мы называем знаниями), но оно непременно столкнется с опытом детства, про которое еще никто ничего не знает.

Момент сопряжения вечного с неповторимой жизнью отдельного человека и есть то, что называется школой сотрудничества. Школой постижения будущего.

Опыт любого бесланского школьника (бывшего в заложниках или нет) переворачивает многие представления и о жизни, и о вечном. Важнее места для учителя, чем Беслан, сегодня нет.

Я вошла в класс как учитель литературы. Я их не узнала.

А они сами вспомнили стихотворение Иосифа Бродского "День назвался первым сентября". Они - это ученики одиннадцатого класса школы N 1 Беслана.

На этот раз они остановились на последних строчках этого стихотворения.

И тучи с громыханием ползут,
Минуя закатившиеся окна.

Тогда тучи не прошли мимо. В ночь со 2-го на 3 сентября на кровлю захваченной школы обрушился тропический ливень. Он казался спасительным. И этот совершенный вид - закатившиеся, означающий окончательность действия. Его необратимость. Хотелось перевести слово в другую модальность. Но так написано. И так было.

Я увидела их на первом уроке 22 октября прошлого года. Класс был полон. Они пришли в светлых одеждах. В глазах еще стоял ужас первого сентября, но сам приход в школу с ее рутинно-консервативным порядком (звонок, перемена, отметки, домашнее задание) был способом преодоления. Мои уроки были по "Господину из Сан-Франциско" Ивана Бунина. Как мы хотели все вместе проникнуть в смысл человеческого существования. Как жаждали знать не только, где дьявол, но где Бог. Мне было трудно и легко одновременно. Есть такое понятие - опережающее отражение. Это про них, учеников одиннадцатого класса, готовых схватить мысль на лету.

Когда-то в университете студенты-психологи бились над критериями урока. Их не устраивали традиционные мерки: знания, умения, навыки. Они придумали формулу: урок должен порождать жизнь. Я поначалу сопротивлялась, но вскоре убедилась: именно сотворенная на уроке жизнь является единственным оправданием урока. Оправданием того, что лучшие годы жизни человек проводит в школе.

Там, на первых уроках, возникала жизнь, не сводимая к первому сентября. В этом была наша маленькая победа.

В мае этого года я их не узнала.

Привезла Бродского, которого они просили. Начали со стихотворения про черного коня. Помните? Люди у костра и черный конь, зачем-то остановивший свой бег. "В тот вечер возле нашего огня/ Увидели мы черного коня". В пяти строчках содержится вопрос "зачем?". Стихотворение содержит ответ. Я его утаила. Предложила самим ответить. Основной мотив собранных записок давит, трудно дышать.

"Безысходность. Что-то тоскливое, пугающее. Черный конь стоит между людьми, закрывая свет. Не дает пройти. Отталкивает и вместе с тем притягивает. Черный, черный, черный... Черный давит на грудь, не дает дышать. Черный, черный, черный. Мрак пугающий, но тем не менее являющийся одним целым с тобой. И некуда бежать, и не уходит конь. Давит, давит, давит..." (Вика Дзиова). Здесь самое поразительное, что мрак - часть тебя. С таким прочтением я еще не встречалась.

Когда я прочла ответ автора: "Он всадника искал себе средь нас" - они стали говорить, что этот всадник - Смерть. Нам ведь неизвестно, куда конь держит путь? Все-таки чернел он на глазах. Струил из глаз черный свет.

Но странное дело: в беседе тема смерти начала уходить. Процесс проговаривания круто менял стратегию внутренней речи, и случилось неожиданное: черное возжелало посветлеть. Именно в первой школе (а я потом читала это стихотворение в шестой) поглощение тьмы светом стало рефреном. Тьма, воплощенная в черном коне, искала всадника из мира света. Мира огня.

На этом же уроке я столкнулась с учениками, в которых текст не входил. Об этом мне прямо сказал Марат: "Я чувствую, что это здорово, красиво, но я ничего не понимаю... Не входит...". Он сказал это с таким сожалением, что я тут же подумала: а может, и не надо, чтобы все входило? Может, достаточно этой реакции на звук, мелодию...

И все-таки кардинальные изменения в восприятии мира произошли.

Та самая девочка, которая в прошлом году крикнула мне вслед: "Не забудьте Бродского!", в середине чтения, взглянув на часы, попросила разрешения уйти. "За мной приехал папа", - сказала она.

Если вы знаете, что у девочки погибли мама и сестра, на какое-то время вам почудится, что вы с этим дурацким неоседланным черным конем занимаетесь абсолютной чепухой. Гибельное для учителя чувство.

...Собиралась прочесть "Большую элегию Джону Дону". Это почти синхрон переживаниям бесланцев. Там есть описание тьмы, куда уходит человек. И этот снег, сшивающий разлуку тела с душой. Главное - там есть звезда, в которую воплотилась жизнь лучшая. Это то, о чем писала двенадцатилетняя Бэла Губиева в своем новогоднем сочинении: ушедшие были лучшими. Они превратились в звезды. Все, о чем плачет, о чем грезит мать, потерявшая дитя, - все есть!

Но когда я увидела лицо Марата, меня охватил испуг. Я поняла, что не готова прочитать. Если соберусь с духом, в сентябре прочту. Другим ученикам.

Уроки шли странно. Звенит звонок на урок математики. Приходит учительница. Видит нас, читающих книжки, и уходит. Однажды мы просидели три урока без перерыва. Кто-то просил разрешения уйти на минуту. Кто-то уходил и не возвращался.

...Долго не могли принять в стихотворении "Сретенье" строчку: "Он шел, уменьшаясь в значеньи и в теле". Уходил старец Симеон, поскольку на свет появился младенец Христос. Они понимали, что идет смена времен, но уменьшение в значении того, кто уходил, воспринимали буквально и потому - с трудом.

Сентябрь - все еще мощная подсветка всему, о чем говоришь, думаешь, читаешь. Восприятие текста постоянно тормозится реалиями жизни. Вот парадокс: в октябре они легче справлялись с этим торможением. В мае надолго уходили в себя.

А теперь внимание! Если старец Симеон оказался первым, кто вошел во тьму, озаряемую светильником, означает ли это, что все, идущие за старцем, могут надеяться на свет во тьме? Вот вопрос вопросов. Текст дает надежду. Появился воздух, которого им так не хватало. Открылось дыхание.

С радостью восприняли "Я вас любил" (отрывок из "Двадцати сонетов Марии"). Иронический дискурс оказался желанным. Чего предположить не могла. Душа жаждет полноты бытия? Но, пожалуй, самое сильное впечатление было от "Бабочки":

Сказать, что ты мертва?
Но ты жила лишь сутки.
Как много грусти в шутке
Творца!

Прочитайте еще раз про шутку Творца. Пройдите по бесланскому кладбищу. Почитайте только даты: 2001-2004; 1998-2004; 1999-2004.

А это что? "...мир создан был без цели, а если с ней, то цель - не мы".

 Набираемся мужества и читаем до конца. Несмотря ни на что! Не может сентябрь перекрывать весь мир и все то, чего мы касаемся. Смею думать, что нам удалось пройти путь, проложенный автором.

И все-таки чего-то недоставало в этих уроках. Если и возникала та самая жизнь, то она тут же распадалась. И приходилось собирать ее по частям.

С учителями первой школы мы долго обговаривали феномен одиннадцатого класса. Что же произошло? А что если случившееся разрушило целостную картину мира, где место, прочно принадлежащее школе, оказалось не только непрочным, но и гибельным (боюсь сказать - профанирующим).

Знание, добытое в сентябре, ударило по базовым основаниям, на которых держится жизнь. Иерархия ценностей, которую пестовала школа, рухнула. Вот мы и стоим у развалин. Мы наивно полагали, что время лечит. Оно углубляет душевные трещины. Оно оказалось разрушительным. К каким источникам спасения припадают наши дети, мы не знаем.

Кто-то из учителей высказал мысль: надо было десятые и одиннадцатые классы вывезти из Беслана. Сын Марины, учительницы физкультуры, сам, вопреки воле родителей, уехал в Питер. Картина та же: трудности сосредоточения на том, что предлагает школа.

Высказываются разные предположения. Есть и такие: они спекулируют тем, что бесланцы. Знают, их всюду примут... Они не могли не среагировать на грязь, которая все-таки была: деньги, дележка присланных даров... И эти бесконечные поездки за границу...

А вот и нет!

Они не производят впечатления ищущих выгоду.

Если выходили с урока, делали это недемонстративно, с абсолютно точным пониманием, что нарушают некий порядок. Было видно, что винятся. Внутренняя сумятица все еще имеет место быть.

Бесспорно одно: в том, что с ними происходит, их вины нет.

Еще неизвестно, в чем проявится надлом и какова будет скорость восстановления. Или жизнь восстановится на других основаниях?

На одном из уроков юноша, которого тоже звали Марат, спросил с плохо скрываемой тревогой:

- Вы меня помните на первом уроке?

- Я даже помню, за какой партой ты сидел.

- Скажите, я сильно изменился?

- Да, - сказала я. - Но это совсем не означает, что к худшему. Должно быть, ты знаешь что-то такое, что изменило твое отношение к тому, о чем говорим мы, учителя. Но все должно быть хорошо уже потому, что ты задал такой вопрос.

- Хорш узэн! - сказала я по-осетински для пущей убедительности.

Будет хорошо!

Вижу, как многие хотели бы иметь сборник стихов Бродского. В школьной библиотеке - ни одного экземпляра. После урока дарю книгу Вике. А надо бы всем! И Марату в особенности.

"Упущенные дети", - сказала одна учительница.

Все равно спасибо всем, кто пришел на урок. Спасибо и тем, кто ушел. Они дали мне возможность понять, что могут быть в школе ситуации, когда педагогическое действо, каким бы продуманным оно ни было, обнаруживает свою ограниченность. И все потому, что школа не берет в расчет жизнь, которая за ее пределами.

Время другой педагогики?
 
P.S. Спасибо директору школы Ольге Викторовне Щербининой и всем учителям первой школы за сердечность и профессионализм. За счастье снова оказаться в классе.
 
P.P.S. Коллектив учителей школы N 1 (60 человек, многие были в заложниках) делает попытки в течение всего года встретиться с президентом Александром Дзасоховым. Этой встречи не случилось сразу после трагедии (как следовало ожидать), нет ее и сейчас, когда год подходит к концу и учителя должны знать, какова судьба коллектива.

На все попытки добиться встречи следует ответ: "Дзасохов занят"...

Учебный год заканчивается.
 
(Продолжение следует)
 
Эльвира Горюхина

Опубликовано 30 мая 2005 года