Как в Чечне устраняют ненужных свидетелей

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Драма разыгралась на втором этаже грозненской многоэтажки, разрушенной настолько, что лишь две семьи сумели сохранить свои квартиры в изрешеченном снарядами здании. 50-летний Махмут Магомадов пришел со своей женой, 4-летней дочерью и 7-месячным сынишкой к другу Абубакару, чтобы подарить ему мяса к мусульманскому празднику, когда в квартиру ворвались вооруженные люди и забрали его. "Куда вы его уводите? Из какой вы части?" - попытался узнать Абубакар. "Много будешь знать - скоро состаришься. А будешь дергаться - и тебя арестуем", - ответили участники захвата и дали несколько автоматных очередей в воздух, чтобы напугать свидетелей произошедшего.

Это было вечером 20 января. С тех пор Махмут Магомадов, известный чеченский журналист, помогавший жертвам бесчинств готовить документы для обращения в Европейский суд в Страсбурге, бесследно исчез.

Через три дня после похищения представитель местной прокуратуры явился к его жене (она находится на 3-м месяце беременности), объявил, что Махмута освободили, и попросил подписать документ о закрытии дела. Но Махмут так и не объявился. Чеченские и российские правозащитные организации, работавшие вместе с ним на протяжении многих лет, очень обеспокоены. "Если такой известный человек, как Махмут Магомадов, ездивший в Страсбург и Женеву, чтобы рассказывать там о нарушениях прав человека, мог так легко исчезнуть, завтра это может случиться с любым из нас", - говорят чеченские активисты, предпочитающие не называть своих фамилий.

Вооруженные банды. Махмута Магомадова - дипломированного юриста, бывшего заместителя прокурора города Грозный - пророссийская администрация не раз приглашала вернуться к работе в прокуратуре, но он всегда отказывался, рассказывают его близкие. "Я все-таки не могу работать с людьми, в отношении которых я несколько лет назад возбуждал уголовные дела", - так объяснял он свою позицию.

Стиль захвата - вооруженные люди подъехали к дому на гражданских машинах и говорили между собой по-чеченски - заставляет предположить, что он был похищен кадыровцами - никому не подконтрольными бандами Рамзана Кадырова, которому российский президент Владимир Путин разрешил сеять террор в Чечне.

"А в это время по телевидению говорят, что война в Чечне закончилась", - вздыхает Абубакар Амиров, его друг, бессильный свидетель похищения Махмута Магомадова. Его случай - как раз из тех, о которых Махмут хотел поведать Страсбургскому суду: в 2000 году его жену, находившуюся на 9-м месяце беременности, изнасиловали и убили российские солдаты. Наличие многих свидетелей помогло восстановить картину преступления, но юстиция так и не приняла дело к рассмотрению.

В двухкомнатной квартире, где 20 января появились вооруженные люди, Абубакар с 84-летней матерью воспитывает своих четверых детей и все еще надеется на справедливость. Единственная мебель в квартире - это скрипучая кровать, отведенная бабушке. Отец и дети спят на полу, здесь же днем дети готовят уроки. Каждый рубль, заработанный отцом, электриком на российской военной базе, экономится с единственной целью - собрать достаточно денег, чтобы побыстрее убежать из этого чеченского ада.

Ненужные свидетели. Похищение Махмута, которому предшествовали неоднократные посещения милицией офисов чеченских правозащитных организаций, дает основание опасаться, что сегодня российские власти приступают к новой фазе "нормализации" в Чечне - устранению свидетелей, которые еще осмеливаются разоблачать преступления российских военных и пророссийских чеченских формирований.

"Беда в том, что здесь мы мало что можем сделать, - вздыхает Руслан Бадалов, председатель Чеченского комитета национального спасения, в котором работал Махмут. - Местных органов юстиции, на которые мы могли бы рассчитывать, не существует. Чтобы рассказывать миру о том, что здесь происходит, у нас есть только интернет".

"Судя по тому, насколько Запад проявляет к нам интерес, у Путина есть все шансы осуществить свой преступный план, - добавляет местная активистка, уже несколько лет собирающая свидетельства убийств и похищений. - Когда я собираю свидетельства родственников жертв, какие гарантии я могу им дать? Что их фамилии будут внесены в список людей, пропавших или убитых в Чечне и Ингушетии - список, который правозащитные организации регулярно публикуют, но никто на это не реагирует?"

Паника. В тот же день активистка посещает грозненскую семью, в которой несколько дней назад была похищена женщина. Такая же полуразрушенная многоэтажка, жуткий запах на лестнице и во дворе: жители выбрасывают отходы прямо под окна, потому что мусор никто не вывозит. Сестра похищенной отпирает дверь, но прикрывает ее, когда посетители произносят слово "Мемориал" - название главной российской правозащитной организации. "Зачем?" - испуганно спрашивает молодая женщина. Посетители не настаивают. Такая реакция для них привычна: родственников наверняка предупредили, что, если они будут жаловаться, их ждут еще большие неприятности. Дверь закрывается. "У нас все хорошо, - говорит молодая женщина, в глазах которых видна паника. - У нас нет никаких проблем. Прощайте".

Лорэн Милло

Опубликовано 31 января 2005 года