Казик Годжиев: Я бы одного террориста поймал - и побил!

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Гордое имя Казбек - это для своих просто Казик. У одиннадцатилетнего Казика круглые синие глаза, радостная улыбка и невнятный голос: поврежден речевой центр мозга. Каждый день Казик занимается с тремя логопедами. В московской двадцать третьей больнице говорить он учится заново.

О том, что было в первой школе, Казик рассказывает охотно.

- Я думал, праздник... Когда линейка была, все вдруг побежали, и я побежал. Какой праздник?! Потом сидели, сидели. Людей много, только встанешь - твое место уже не видать. Террористы вокруг ходили, заставляли держать руки "зайчиком", - Казик заводит руки за голову и, улыбаясь, машет ими, как длинными ушами.

Террористов Казик запомнил хорошо. Один рассказывал, что терять ему нечего - жить или умереть. Но когда раздавался выстрел, первым же пригибался, Казик запомнил.

- А другой сказал: у меня дома - жена и дети. А зачем он тогда к нам пришел?! Вонючка! Страшные они все были. Особенно один, с бородой. Его грохнули, наверное, да? Ну хорошо... А потом они врать начали, что вода отравлена. Только я не поверил. Я знал, что в раздевалке кран с водой есть. Попросился, словно бы в туалет, а сам пошел, попил. Только там воду потом тоже отключили... А зачем они ко мне пришли?! Будто я виноват, что в Чечне войска держат! Что, не понимают, что войска не выведут?!

Когда террористы ворвались в школу, старший брат Казика, девятиклассник Амран, был на втором этаже. Мог сбежать, но не стал: брат остался бы один.

- Я забоялся, а он мне сказал: чего боишься? За шкуру свою боишься? Если б они хотели, они б давно нас всех убили. Нечего их бояться.

Но Казик боялся все равно. А о том, что будет дальше, даже не думал.

- Я представлял только, что прихожу домой, беру бутылку с водой, кладу ее рядом и сплю. И заснул, - и Казик падает на кровать и прячет голову в подушку.

Мама Мадина дежурила за оцеплением школы два дня. На третий уже не могла ходить. От стресса начала отниматься рука...

- Я уже начала думать: хоть бы один из них живой остался, - вспоминает Мадина. - А если нет, то и я жить не буду.

Казик сидит рядом в больничной палате, затаив дыхание, и слушает, приоткрыв рот.

В школе Казик действительно заснул. Проснулся, рассказывает он, только через десять дней, в Морозовской больнице. В Москве. Потом родители рассказывали ему и про взрыв, которым контузило спящего ребенка, и про десятидневную кому, и про операции. Говорили страшные длинные слова: "отек мозга и множественные гематомы", "перелом основания черепа", "посттравматическая нисходящая атрофия зрительного нерва". И объясняли, что он еще слишком слабый, чтобы ехать домой.

- Еще бы: десять дней не есть! - обиженно сообщает Казик. И, подумав, добавляет:

- Это знаешь, как полезно!

Когда Казик вышел из комы, родители поняли: самое худшее - уже позади. Потом оказалось, что ребенок почти не может говорить и видеть: затронуты мозговые центры, отвечающие за речь и зрение.

- Я цветочки нюхал, но не видел, - объясняет, как это было, Казик. Сейчас зрение вернулось только на 30%. Большего врачи и не обещают.

- Не буду я очки носить! Сразу их разобью! - с темпераментом горца заявляет Казбек. - Я хорошо вижу! - и, взяв упаковку от зубной пасты, с трудом читает вслух двухсантиметровые буквы. Очки, говорят врачи, ребенку и не помогут.

- Главное, чтобы я поплавок видел, - уверенно заявляет заядлый рыбак Казик. - Что значит - какую рыбу я ловлю?! Если повезет, во-о-о-т такую! - И мальчик радостно разводит в стороны руки.

Первые дни шея и затылок Казика казались синими из-за гематомы: видимо, ударило головой о стену во время первого же взрыва. В шее был осколок: большой болт, каким начиняют мины, в миллиметре от сонной артерии. Он перекрыл нервные центры, и у мальчика начала отниматься рука.

После операции рука стала слушаться снова. А осколок мама потеряла. Что теперь Казик будет дома показывать?..

Амран выбежал из захваченной школы сам, одним из первых - родители увидели его по телевизору. Кто вынес из школы Казика, не знают до сих пор. Нашли его уже во Владикавказской больнице.

В Москве Казику сделали две операции: на шее и глазах. После второй в глаза вставили трубочки-катетеры.

- Только я одну вырвал: мешала, - объясняет Казик. - Мне потом укол в глаз делали - но это лучше. А еще у меня в голове дырка была...

В реанимации Казик провел ровно два месяца.

- А потом меня в это, в фикционное отделение перевели (в больнице началась эпидемия ветрянки. - Е.Р.). - Казик выразительно расширяет большие глаза, - это тюрьма!

- Напишите, что в Морозовской больнице моего ребенка вытащили с того света! - возражает Мадина.

Потом Казика перевезли в 23-ю, в центр патологии речи и нейрореабилитации. Врач оттуда приходил к Годжиевым еще в Морозовскую больницу. Узнал, что есть Казик, чужой, незнакомый ребенок с патологией речи. И начал ездить в чужую больницу и лечить.

- Иди ко мне, трус. - Казик лезет на высокий шкаф в углу палаты, извлекает оттуда большого плюшевого Винни Пуха. - Почему трус? А почему он ко мне не идет?! И мед хотел своровать. Сейчас я ему прием покажу! - И Казик, обхватив Винни Пуха, утыкается головой в кровать, придавив собой медведя, и грозно шипит:

- Не сдается еще...

В Москве Казик впервые был в зоопарке. Говорит, что лучший зверь - это орел. Ну и слон, конечно. Только слон оказался слишком большой: Казик хотел на нем покататься, но не залез. А еще жираф - лучше верблюда. Потому что верблюд ка-ак плюнет... А жираф - нет.

- Меня совсем побрили под скинхеда. - Казик с неудовольствием ощупывает новую стрижку. - Кто такие скинхеды? Ну они ходят, витрины ломают... Может, мне тоже скинхедом стать? А чего, ходи себе, витрины ломай... Пошли, поищем их?

Вообще-то Казик хочет быть банкиром. Ну или инженером. Или, может быть, механиком - чтобы проводки в машинах соединять.

- Только это много, а надо одну работу выбрать, да? - Казик задумывается.

- Ну подрасту - увижу. Что - космонавтом?! Нет, это даже не обсуждается! - И боящийся высоты Казик обиженно отворачивается.

В школу Казик возвращаться не хочет. Не потому, что боится. Просто какой же нормальный мальчишка по своей воле в школу пойдет?

- Целый час сиди и пиши. Это плохо, - мрачно констатирует Казик. - Да и вообще, думаешь, я теперь вижу, что пишу?! Буду президентом, назначу: один день - уроки, три - выходные. Или нет, чтобы в школе за учебу деньги давали. За математику - особенно!

В доме Годжиевых в Беслане сейчас пусто. Амран отдыхает в "Артеке", родители Мадина и Слава живут в больнице с Казиком. Домой хочется всем.

- Только сначала, знаешь, я бы хотел одного террориста поймать - и побить, - задумывается Казик. - Нет, я в школе с мальчиками никогда не дерусь. Я только с Винни Пухом. Иди сюда, трус!

Расчетный счет Казбека Годжиева:

Инвестсбербанк, к/с 30101810000000000311

в ОПЕРУ Московского ГТУ банка России

ИНН 7708001614, БИК 044525311.

Рублевый счет № 42305810200170000358

Валютный счет № 42301840500170000307

Получатель Годжиев Слава Казбекович

Елена Рачева

Тем временем

Из больницы выписали двадцатилетнего жителя Владикавказа Алана Качмазова. "Новая" про него уже рассказывала: он после штурма выносил детей из бесланской школы. Троих вытащил, а потом что-то грохнуло - и дальше, как в тумане. Ранение в голову.

Чиновники в Беслане не хотели признавать Алана пострадавшим. Сомневались, думали, симулянт, сам себе затылок разбил. Называли авантюристом. Говорили: мог бы и не лезть под пули, раз никого из родных внутри не было. А он не мог.

В Москву Алан прилетел только через полтора месяца после ранения. Его прооперировали, достали из головы здоровенную иголку, какими начиняют снаряды для гранатомета. В четверг Алан отправился домой.

Возвращаться он совсем не хотел, боялся, что дома теперь все считают его "пройдохой и хамом". Но на реабилитацию его никто пока не отправил, а дома - сестренка. И учиться пора.

Ольга Боброва

Опубликовано 18 ноября 2004 года