Лидия Цалиева: те, кто меня обвинял, теперь извиняются

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Директор бесланской школы номер 1 Лидия Цалиева вернулась в Беслан. Как уже писали "Известия", именно она стала объектом неприкрытой ненависти со стороны тех, кто потерял во время бесланской трагедии самых близких. Северная Осетия переполнена слухами о преступной связи директора с террористами, о ее ответственности за смерти детей, стены бесланской школы исписаны проклятиями в ее адрес. Многие считали, что директору не стоит торопиться с выпиской из московской клиники, где ее оперировали. Но Цалиева прилетела в Беслан, даже не дожидаясь, пока снимут швы. Почти потерявшая после контузии слух директор - одна из главных свидетельниц кошмара, который происходил в школе номер 1. Именно с ней больше всех общались террористы. Свое первое большое интервью после возвращения в Беслан ЛИДИЯ ЦАЛИЕВА дала корреспонденту "Известий" НИКОЛАЮ ГРИТЧИНУ.

"Плакала и извинялась"

- Вы уже были в разрушенной школе? Уцелевшие стены здания испещрены проклятиями в ваш адрес.

- Нет. Самолет прилетел в Беслан с опозданием, когда уже стемнело. Не попала даже на кладбище, куда первым делом намеревалась поехать. А во взорванную школу не пойду. Я этого не выдержу. Хочу оставить в памяти ее такой, какой она была. В которой я сама училась и в которой затем проработала 52 года. А что касается проклятий... Как перед Богом говорю: что мне приписывает молва, я не совершала.

- Вы опасались возвращения в город, где многие вас ненавидят?

- Опасалась не расправы, а другого. Боялась, что под воздействием нелепиц от меня отвернутся даже давние знакомые. Слава богу, этого не случилось. Уже в аэропорт встречать меня приехали коллеги, в том числе и потерявшие 3 сентября детей. Следом за педагогами стали навещать соседи, ученики, матери погибших детей. Пришла, например, Марина Пак, которая похоронила своего единственного ребенка - семиклассницу Свету. Марина принесла фрукты, обнимала меня, плакала и извинялась, что на первых порах тоже поверила абсурдным обвинениям.

"Они ехали первоначально не к нам, а в какое-то училище во Владикавказ"

- Вы в курсе обвинений в ваш адрес. Говорят среди прочего, что террористы проникли в здание школы задолго до начала линейки, а значит, внутри у них были пособники.

- Вранье. 1 сентября я пришла на работу в 7 утра - еще раз посмотреть, все ли готово: может, где недобелено, недокрашено. Прошла по зданию. Единственный человек, которого встретила в этот ранний час, была техничка Зарема Дигурова. Она убирала в туалете.

- Вас обвиняют, что линейку начали не в 10 часов, как во всех других школах, а раньше. Якобы сделано это было в угоду террористам.

- Мы намеревались начать ее раньше 10, потому что двор без деревьев, а день выдался жарким. Но звонка на линейку еще не давали. Вполне возможно, что он бы прозвенел как раз в 10, потому что дети продолжали подтягиваться.

- Террористы общались с заложниками и властями в основном через вас. Что они вам говорили?

- Переговоры обычно проходили в их штабе, который они разместили на втором этаже в учительской. При первой же встрече "Полковник" задал мне странный вопрос: разве у вас не трехэтажная школа? Я его в свою очередь спросила, что им от нас нужно. Он ответил: "Мы пришли победить или умереть!" Кого хотите побеждать, недоумеваю, здесь только дети да женщины. На это террорист обмолвился, что они ехали первоначально не к нам, а в какое-то училище во Владикавказе. Но туда их якобы не пропустили.

"До взрыва мне удалось сберечь всех учеников"

- Вас обвиняют в том, что сдали боевикам самых "титулованных" учащихся - детей председателя парламента республики Таймураза Мамсурова.

- Вот как это произошло. На второй день меня отвели в очередной раз в штаб. Рассерженный "Полковник" заявил, что ему надоело ждать. Вызванные на переговоры Дзасохов, Зязиков и Рошаль в школу не являются. Поэтому он готов нажать кнопку и все взорвать. Я взмолилась: "Не трогайте моих детей!" Тогда он протянул мне сотовый телефон: "Звоните Дзасохову". "Но я с ним никогда не говорила, не знаю его номера". Он отвечает: "Что хотите делайте, но звоните". И тут вспоминаю, что среди моих учеников - дети председателя парламента. Возвращаюсь под конвоем в зал. Спрашиваю шестиклассника Зелима Мамсурова, помнит ли он папин телефон. Помнит домашний. Но ни бумаги, ни ручки у меня нет. Мальчик вызывается пойти со мной и мужественно шагает босиком по стеклам на полу. За ним устремляется его сестра, семиклассница Замира. Она говорит, что знает папин сотовый. С нами идут еще две женщины: у одной сын работает прокурором Правобережного района, у другой - в парламенте республики. В тот момент я не осознаю, что, может быть, подвергаю риску детей Мамсурова. Обеспокоена одним - чтобы "Полковник" не нажал кнопку. Приходим в штаб. Зелим набирает домашний телефон. Он не отвечает. Тогда "Полковник" сам, по подсказке девочки, набирает сотовый Мамсурова и протягивает мне. Я обращаюсь по-осетински: "Таймураз, шафам (погибаем)!" "Полковник" перебивает: "Говорите по-русски!" Я повторяю на русском и добавляю, что дети умирают без воды, без куска хлеба. Затем трубку берет Зелим: "Папа, помоги, нам плохо!" К телефону тянется и Замира. Но "Полковник" отбирает сотовый: "Хватит, если хотят, пусть помогают". Он не разрешает звонить больше никому. Все возвращаемся в спортзал.

- Заложники утверждают, что вы себя вели непринужденно, доброжелательно общались с террористами и даже улыбались.

- Инструкций поведения в такой ситуации мне никто никогда не давал. Сама для себя решила: грубостью ничего не добьешься. У меня не было другого выхода, как просить их. Дали детям воды попить - хорошо, пустили в туалет - хорошо. Ведь до страшного взрыва 3 сентября мне удалось сберечь всех учеников.

"Учителя бежали впереди учащихся"

Оптимистический настрой вернувшейся домой Лидии Цалиевой разделяют в Беслане пока весьма немногие.

- Город по-прежнему наполнен самыми невероятными историями о Лидии Александровне, - констатирует соседка директора Фатима Даурова. - Я в последнее время побывала на сороковинах по погибшим во многих домах. Такого понаслушалась... Будто и за границу она сбежала. Будто вели ее по улице в наручниках милиционеры. Будто при обыске в ее квартире изъяли десятки тысяч долларов. У меня Цалиевы оставляли ключи от своей квартиры на время лечения в Москве. Так что лучше кого бы то ни было знаю цену небылицам.

Гораздо чаще слышишь упреки в адрес Цалиевой. Даже от тех родителей, визит которых она сама расценила как акт покаяния.

- Да, я заходила к Цалиевой домой, - подтверждает потерявшая дочь Марина Пак. - Но целью моего визита были отнюдь не извинения. Я пришла к ней, чтобы высказать свое возмущение поведением педагогов. Тех, что бежали из школы впереди учащихся. Это хорошо видно на телекадрах. А ведь учителя обязаны отвечать в школе за жизнь детей, которых мы им доверили. Раз они этого не усвоили, значит, директор им не внушила. Не внушила, что в случае гибели детей классный руководитель должен навестить семьи и выразить соболезнование родителям. А еще я хотела предложить, чтобы педагоги, для которых спасение своих жизней оказалось превыше всего, или оставили учительский труд, или начали свой первый урок словами: "Дети, я струсила". К сожалению, я не смогла прямо высказать Цалиевой все это. Когда пришла, то увидела вместо прежнего сильного и строгого директора старую больную женщину. Слова застряли в горле. Я расплакалась от бессилия. А Лидия Александровна расценила мое поведение по-своему.

Стены разрушенно школы по прежнему исписанны оскорбительными и угрожающими надписями, адресованными директору. Их никто не торопится затереть.

Николай Гритчин

Опубликовано 3 ноября 2004 года