Беслан 10 лет спустя

Они должны были проверить документы. И багаж. Обязаны были. На то они и милиция. В горячем кавказском регионе. Но рейсовый автобус, шедший из Минеральных Вод через Буденновск куда-то дальше по Ставропольскому краю, не был досмотрен. Водитель тормознул в городе Зеленокумске, кивнул милиционеру, и мы снова двинулись. Так (гипотетически) пенсионерка тетя Валя, или студент Арсен, или журналист Чуткова могли провезти в город Буденновск оружие, взрывчатку, наркотики и небольшую ядерную боеголовку. Поэтому не надо пафоса "об усилении мер"...

Потом будут Первомайское, Москва, Волгодонск, Кизляр, Воронеж и еще десятки мест, о которых страна узнает из спецвыпусков новостей. Самолеты, поезда, метро. Взрывы, захваты, штурмы. Убитые, раненые, пропавшие. Похороны, поиски, опознания. Какая-то жуткая перепись населения. Страна-жертва, страна-заложник, страна в состоянии террора.

Потом случится Беслан. И мы, казалось бы, давно привыкшие к войне, не поверим, что такое возможно.

А первым был Буденновск. Летом 95-го. Через шесть месяцев после начала чеченской бойни. Полторы сотни боевиков Шамиля Басаева въехали в город, захватили почту, администрацию, Дом творчества, расстреляли автобус и несколько машин, согнали людей с городского рынка и повели к местной больнице. В заложниках - вместе с пациентами, посетителями и медперсоналом - оказались более двух тысяч человек. (Хотя оперативный штаб, как всегда, называл меньшее число. Раза в четыре меньшее.) Дальше - шесть дней плена и осады.

Требования захватчиков: вывести войска из Чечни и начать переговоры с Дудаевым. Ельцин улетает в Галифакс, Черномырдин - на проводе, на месте - глава МВД Ерин, глава ФСБ Степашин (оба уволятся после операции). Депутаты Кашпировский, Жириновский и прочая шушера (для них - спецменю в столовых: грибочки, балык). В больнице расстреляны милиционеры, омоновцы и летчики.

Ультиматум терских казаков Басаеву: будем задерживать всех чеченцев края. Перестрелки. Потери. Пресс-конференция Басаева: "Я был против террора, но нас загнали в угол". Обещает не трогать женщин и детей. Некоторые заложники отпущены. Рассказывают, что понемногу кормят, дают пить, врачи могут работать. Письмо захваченных президенту: выполните требования захватчиков и не допустите штурма. Пожар. Черномырдин обещает Басаеву деньги за заложников и самолет в любую страну. "Альфа" пытается штурмовать больницу. Перестрелки. Потери. (А в это время управление спецопераций ФСБ как бы освобождает как бы захваченный самолет в "Шереметьеве" и как бы отбивает у воображаемого врага Курскую АЭС.) Премьер дает несколько автобусов, и Басаев с боевиками и заложниками-добровольцами уходит из города. В чеченском селе Зандак заложники отпущены.

В Буденновске эту хронологию может восстановить почти каждый взрослый. С той или иной степенью детальности и своей мерой личных переживаний. Ходил ведь по улицам осажденного города, видел трупы, просыпался от перестрелок, прятал своих детей, искал друзей, носил еду милиционерам, экономил воду, как просили по радио, ждал новостей - хотя бы каких-нибудь.

Света в день нападения была на рынке, услышав стрельбу, присела под прилавок. Горячо чиркнуло по руке. Схватила с соседнего лотка носовой платок, замотала рану.

- Я никогда не слышала, как стреляют. А тут- Пальба, крики. Рядом упал дядька. На бок, спиной ко мне. Шепчу ему: "Ползи сюда!" - а он не слышит. Убило, наверное, сразу. Как стихло, пошла домой, а там мама плачет - соседа угнали в больницу. После всего не могли его найти. В бане устроили морг - так мы с его родственниками сколько тел пересмотрели- А он нашелся потом. Месяц жил у друга в Ставрополе, возвращаться боялся- До сих пор понять не могу, как бандитов выпустили? Автобусы дали, проводили чуть ли не с почестями? Чечены показывали нам из окон два пальца - "виктори"- Не понимаю-

Городок в степи, на реке Кума, 57 тысяч населения. Есть завод вин и коньяков "Прасковейский" ("Капля камень точит, а наш коньяк - Кремлевскую стену"), футбольная команда второй лиги "Жемчужина-ЛУКОЙЛ", стадион, кинотеатр "Олимпия", Дом творчества, крупный химкомплекс. Из-за последнего у Буденновска - первое место в крае по онкологии. Раз-два в год листья деревьев обрастают черной едкой пылью и в городе сильно несет уксусом. Значит, химзавод харкнул очередной дрянью.

Летом 95-го предположили, что Басаев шел взрывать комбинат: мол, химическая катастрофа смела бы весь Ставропольский край. Он же утверждал, что двигались на Москву, да денег не хватило - менты, дескать, жадные.

Через Буденновск едут в Дагестан, Чечню, до которой - каких-то 150 км, в Калмыкию - транзитный, словом, город. Здесь стоят 205-я дивизия, части ПВО, штурмовики, пограничники. По идее, чисто теоретически - населенный пункт должен хорошо охраняться. Разве нет?

На месте Буденновска мог быть любой другой российский город - такой же легкий на въезд, с такой же дислокацией военных частей и где на 500 милиционеров - 100 стволов, как это было в момент нападения.

Пенсионерка Валентина Сергеевна свои права и обязанности знает, требуя того же от остальных.

- Ехала недавно. В двадцати километрах от Минвод смотрели наши паспорта. Быстренько пробежались по автобусу. Я им говорю: "Это что, проверка? Что видно в паспорте? А если на мне пояс шахидский? Я себя взорву, и моя семья получит миллиарды- Вот на другом маршруте всех вывели, вынесли багаж, осмотрели тщательно. Вот это - проверка!".

Что изменилось в Буденновске после событий 95-го? И теперь, после стольких терактов? В стране да и в мире вообще - совсем иной уровень опасности. И гораздо большая концентрация боли.

- Да что изменится- - отвечает водитель Гена. - Все тот же бардак-

В дни захвата на улице бросили машину с оружием. Чьим - неясно. Население по-быстрому стволы расхватало. Теперь никто не знает, сколько и чего огнестрельного на руках у буденновцев.

- И правильно сделал народ, - резюмирует Гена.

- А у вас, Ген, есть оружие?

- Да кто его знает, - щурится водитель, - кто ж об этом скажет-

- Это же незаконно!

- А входить в мой дом и убивать - законно? Чем я буду защищаться?

А Светлана, что искала соседа по моргам, так сказала:

- Если придут нас опять захватывать, у них получится-

Ущерб от захвата оценили в 170 миллиардов неденоминированных рублей. Городскую больницу отстроили москвичи. Лужков выделил денег, помог с оборудованием. Оно сейчас устарело, здание кое-где уже идет трещинами, но и на том спасибо. На территории была возведена часовня красного кирпича. В первую годовщину ее посетил Ельцин, каялся и просил прощения, потом что-то накорябал на стене. Этот кирпич - для сохранности - прикрыли прозрачной пластмассой, но президентских каракулей все равно уже не видно.

В город пошла гуманитарка - не слишком, впрочем, солидная. Кому-то помогли с поминками - сахар, мука. Из-за границы присылали лекарства и медицинскую мебель б/у.

- Только у медикаментов срок годности истекал через три месяца, - рассказывает психолог из реабилитационного центра, - и их раздавали пачками, просто так.

Бывшим заложникам выделили по 600 тысяч (в тех деньгах). С некоторых, после допросов, взяли подписку о неразглашении. Кто-то навсегда уехал.

Кладбище стало шире на полторы сотни могил.

Виолетта Айриева не уехала - некуда. Дом здесь, в Буденновске. В конце восьмидесятых, когда Алиев стал прогонять армян, они с семьей перебрались сюда из Баку. Вета тоже попала в заложники. Схватили на рынке, когда гнали людей к больнице. Испугалась. Терпела, как все. Во время штурма ее ранило в ногу. А на рынке с ее лотка все растащили-

Специалисты говорят, что есть 20% пострадавших, которые сами справляются с полученной психологической травмой. Вета - из их числа. Говорит спокойно, вспоминает без страха и боли. Хотя на массовые сборища не ходит и салюта не любит.

Но память крепка на беду. Конечно, нет прежней остроты. Однако время не лечит, оно лишь наслаивает новые впечатления. Которые - временно - отвлекают от боли, но - все чаще - возвращают к ней. Тут теперь так говорят: трагедии Буденновска-Беслана. Города-побратимы, крещенные одной болью. Но добавляют: в Беслане - страшнее.

Председатель Комитета солдатских матерей Людмила Васильевна Богатенкова собиралась в Беслан. Спросила у одного чиновника администрации, поедет ли делегация от Буденновска. Он ответил: "Мы им гробы поставим, им не хватает, ну денег переведем".

- Я говорю: деньги? Знаем мы, куда они уходят. А гробы? Ты им тепло души передай-

Пришла на рынок за венками.

- Мы думали, повезем два венка. Но народ, как узнал, понес, понес- Тридцать два венка и цветы- Отозвались на беду. Добрались до Беслана, выгружаемся. Сначала смотрели неодобрительно - подумали, может, мы торговать приехали. Потом заметили ленточки "От жителей Буденновска" и стали подходить. И говорили, плакали, говорили- какой был ребенок-

В спортивном зале бесланской школы Богатенкова зажгла триста свечек.

- Там будто стены стонут-

У Людмилы Васильевны свои счеты с войной. Всю Чечню - пешком или на броне - с солдатскими матерями. Возила гуманитарку. Умоляла полевых командиров отпустить ребят из плена. После освобождения мальчишек и матерей трясли фээсбэшники. Узнавали, где сидят бандиты.

- Но никого не арестовывали. Ты думаешь, они не знают, где Масхадов, где Басаев? Знают, но не хотят ловить.

Богатенковой говорят, что солдатские матери разваливают Российскую армию. А она парней бережет.

- А как я могу отдать мальчишку офицеру, если у него для солдата есть только слово "дебил"?

В Ставропольском крае "Чечня" звучит по-особому. Она слишком близко, чтобы ее не замечать. Прифронтовая зона. И хотя, рассказывая о Буденновске девятилетней давности, жители говорят про боевиков "чечены", всеобщей ненависти к ним нет. В городе - сто национальностей. Большая армянская община. Грузины, осетины, узбеки, украинцы.

- Чтобы общество боролось с терроризмом, надо убрать слово "национальность" вообще, - считает Лиля Зардарян, директор Буденновского реабилитационного центра. - А с толерантностью в городе все в порядке.

Не в порядке было с психологическим климатом. В середине 90-х, когда подкатила война, в людях стала нарастать тревога. Множились страхи. После теракта в больнице пострадавшим было некуда обратиться. В 99-м по инициативе краевой ассоциации конфликтологов создали Центр психолого-педагогической реабилитации и коррекции "Росток". Но с 97-го уже работала программа для бывших заложников и их семей.

- "Синдром заложника" - это комплекс психосоматических нарушений, - объясняют мне в центре. - Нарушения сна, памяти, логоневрозы, высокий уровень агрессивности, разного рода страхи - звуков, цветов, высоты, людей в камуфляже. Эмоцию нельзя прятать, надо ее вывести наружу. Пострадавший обижен и обозлен на мир: ему не помогли, его не спасли. Со взрослыми труднее работать, они сложнее признают, что боятся. Детская психика более подвижна.

Через три года после захвата больницы в Буденновске провели диагностику. Обследовали 5000 детей от 4,5 до 16 лет. Выявили 456 человек - от 7 до 15 лет, наиболее пострадавших. На момент захвата им было от 4 до 12. Согласно результатам этого исследования, 51 ребенок был свидетелем убийства, у 144 были родственники в заложниках, 42 из них вспоминают о войне каждый день. Каждый третий думал о самоубийстве, каждого второго преследуют сны и кошмары о войне, у половины - социальная фобия и нет уверенности в будущем. Большая часть думает, что все может повториться.

Большинство детских страхов поддаются коррекции при помощи индивидуальных бесед, группового общения, рисования, лепки, танцев, ролевых игр. Один мальчик боялся пожара. Психологи просили его рисовать огонь, потом воду, что его заливает. А затем родители развели костер во дворе дома, жарили шашлыки.

Девочка не могла находиться в помещении, если не задернуты шторы. Один парень боялся белых халатов. Другой - военной формы. Третий - самолетов. Многие - смерти, темноты, людей. Ребята рисовали и лепили свои страхи.

- Это не обязательно черная или красная краска, пластилин. Если мальчик, например, стоял на окне захваченной больницы, страх для него - это прямоугольник окна, люди и зеленые деревья на земле- - говорит Наталья, одна из психологов центра.

Через какое-то время положительная динамика стала очевидна. Когда та девочка выздоровела, прислала фотографию на фоне окна с открытыми шторами. Другая перестала бояться ездить на автомобиле. И так - постепенно, по одному - вытянули ребят. Детишек исследовали через год - положительные результаты подтвердились.

Сейчас группа психологов - в Беслане. Самая сложная работа с теми, кто потерял детей. А таких большинство.

От беды нельзя оправиться окончательно. Даже если затягивается рана, остается рубец. И вы всегда будете помнить, откуда он.

Возможно, последствия терактов - как поражение радиацией: если сразу, можно снизить вред. Ослабло ли ее действие, станет ясно много позже.

Виктория Чуткова

Опубликовано 4 октября 2004