Участники протестов в Калмыкии объяснили недовольство Трапезниковым*

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

"Но я не согласен со многими решениями главы, с его назначениями... Когда я услышал про то, что Трапезникова назначили исполняющим обязанности мэра Элисты, я был в шоке. И поэтому решил приехать на собрание (народный сход 29 сентября), где люди это обсуждали. Просто послушать, что люди говорят, правда это или нет, что Трапезникова назначили. Оказалось, что правда", - рассказал он.

По его словам, он был возмущен.

"Потом второе собрание - молебен. Это действительно был молебен. Он в соцсетях анонсировался как молебен. Мы почитали молитвы, покрутили молитвенный барабан, а потом началось обсуждение, выступления. Я высказал свой протест - и как-то всё завертелось. Меня вызвали в полицию, (чтобы) дать объяснения, протокол. Я говорю: "Что это за протокол? Почему так получается, что я не могу высказать свое мнение по поводу ситуации в своем городе, по поводу этого назначения Бату Сергеевича? И почему вообще Бату Сергеевич его назначает?" А мне говорят: "Вам до этого никакого дела нет, вот протокол, вот суд, штраф". И меня это всё очень разозлило. Это несправедливо, неправильно. Как так, почему люди не могут высказать свое мнение? Они никого не оскорбляли, на личности не переходили. Почему люди не могут собраться в городе, даже пусть 100-200-300 человек, собрание провести, обсудить что-то важное для них? Почему нас не должны слышать, не понимаю? Мы кто тогда в этом городе, в этой республике, в этой стране?" - задался вопросом Манцаев.

По его словам, власти оказывают давление на жителей Элисты, чтобы они не сотрудничали с активистами, к примеру, силовики приходили 27 октября к нему на работу.

"Я знаю, что где можно достать из звуковой аппаратуры. Поэтому я взял на себя эту часть ответственности - помогаю ребятам с технической стороной, обеспечиваю оборудованием для митинга. Я работаю на нескольких работах, и на одной из моих работ в ночном клубе есть хорошая аппаратура. Они подумали, видимо, что я буду брать аппаратуру из клуба. И в день предпоследнего митинга, 27 октября, приехали в клуб с утра и без особых объяснений разобрали всю аппаратуру, которая там была. И закрыли клуб на некоторое время - на время проведения митинга... После митинга я приехал и снова начал собирать аппаратуру. Клуб начал работать только после того, как я собрал всю аппаратуру обратно", - сказал Манцаев. 

Он также отметил, что человека, который давал митингующим аппаратуру в аренду, тоже запугали.

"Первые два митинга я брал аппаратуру у знакомого. Я с ним сотрудничаю и дружу более десяти лет, он никогда ни в чем мне не отказывал. Но на последний митинг (17 ноября) он отказался давать аппаратуру. После моих расспросов признался, что ему угрожали, воздействовали через родных... Родные просили его, чтобы он... не участвовал больше в такого рода мероприятиях", - рассказал музыкант.

По его словам, он нашел другого человека, у которого можно взять аппаратуру, "но и на того человека тоже уже выходили, установили за ним слежку". "Я не исключаю, что в отношении него также придумают какой-то способ воздействия, чтобы он не сотрудничал со мной по аппаратуре", - сообщил Манцаев. 

При этом он отметил, что лично на него пока давление не оказывается. "Пока они мне дают понять через оборудование", - добавил он. 

Бадма Бюрчиев признался, что назначение Трапезникова задело его лично

По словам журналиста Бадмы Бюрчиева, бунт против Трапезникова интересен тем, что на него стала приходить молодежь.

"В нем впервые поменялась публика. Активисты стали другие, и на митинги стала приходить молодежь. Раньше митинги были стариковским делом. Старики организовывали - и старики приходили. А сейчас все, кто привлекается, за исключением наших "ветеранов протеста" (Бадмаева и Боромангнаева) - для них это впервые происходит. Они не были активистами и тем более не привлекались к ответственности по суду", - сказал он корреспонденту "Кавказского узла".

По его словам, назначение Трапезникова задело его лично.

"Я был сильно возмущен, мы стали записывать видеообращения. И ко мне обратился один молодой активист, спросил, что нужно. Я сказал, что нужно распространить информацию в Instagram. И это сработало. Как только наши возмущения попали в Instagram - молодежь взорвалась. С 27 сентября мы распространяли обращение, 29 сентября вышли на сход, и туда пришла куча молодежи. Они, опять же, вели прямые эфиры в Instagram - и еще больше молодежи узнало обо всем. И поэтому потом вышли и три с половиной тысячи человек, и четыре тысячи человек - протест качественно изменился", - отметил он.

Бюрчиев напомнил, что освещал акции протеста как журналист.

"Я стал мостом между теми, кто подключился, и теми, кто раньше участвовал во всех акциях, потому что я их (акции) освещал как журналист... Я раньше придерживался позиции, что журналист не должен быть активистом, и всегда наблюдал за этим со стороны, но здесь это было как личное оскорбление. Этот человек (Трапезников) - это очень сильный репутационный удар по республике. Во-первых. А во-вторых - меня оскорбило, что с нас решили начать легализовывать этих деятелей ДНР. С нас начали этот эксперимент. Я это вижу так: они решили, что калмыки - это терпилы такие. Буддисты - они возмущаться не будут, их мало, и поэтому мы начнем с них, а потом пойдем в другие регионы. В нас увидели народ, который может всё подряд стерпеть... Это меня очень возмутило лично", - сказал Бюрчиев.

Он отметил, что в дальнейшем планирует вернуться к журналистской деятельности. "Мне интересно политику описывать, но я не люблю ей заниматься", - заявил он.

"Политика руководства идет вразрез с моей гражданской позицией"

Николай Гиляндиков - член "Единой России". У него судов еще не было, 10 декабря будет суд за участие в молебне 1 октября, 12 декабря - за участие в сходе 29 сентября.

"Я член "Единой России", в начале предвыборной кампании был агитатором в команде Бату (Хасикова). Я был в команде около полутора-двух месяцев, ходил, агитировал. Я пошел в агитаторы с целью, потому что в дальнейшем думал тоже в политику идти... Думал, что если я буду баллотироваться куда-нибудь, будет полезно поговорить с людьми, посмотреть, как работает предвыборная кампания", - рассказал он корреспонденту "Кавказского узла". 

По его словам, многие из собеседников сравнивали Хасикова с предыдущими руководителями республики - Кирсаном Илюмжиновым и Алексеем Орловым.

"А я говорил: "Я верю в Бату". Я ходил по домам и реально - с верой в глазах, в душе - всех убеждал, что это новый человек, не такой как все. Что Калмыкии нужны перемены, и он принесет эти перемены. Я в это искренне верил. Но 90% говорили: "Все равно один и тот же человек, ничего не изменится". Бюджетники говорили: "Нас все равно погонят, нас все равно заставят". Люди относились с недоверием или с безысходностью. Но я агитировал, потому что я сам верил", - отметил Гиляндиков.

Однако в конце июля - начале августа отношение активиста, по его словам, стало меняться.

"Я постепенно понял, что политика будущего главы идет вразрез с моей гражданской позицией. Я просто услышал о кадровых расстановках, которые будут. Я слышал, что будут люди не местные, хотя конкретно про Трапезникова или регион, откуда будут эти люди, не говорилось. Плюс эта якобы борьба с клановостью... При этом я знал, что баллотируются брат и тесть Хасикова (Хасиков и Орзаев - ныне депутаты элистинского горсобрания, - прим. "Кавказского узла"). То есть его (Бату) слова шли вразрез с его действиями. Потом были общие собрания, там нам не давали вопросы задавать, которые нас волнуют. Там говорили одни и те же люди. Мне это не понравилось. Человеческого отношения я не заметил, даже будучи в команде", - рассказал Гиляндиков.

Он признался, что пока не вышел из партии. "Потом, когда назначили Трапезникова - я увидел это сначала в соцсетях, потом проверил в новостях. Действительно, всё так. Я понял, что началось то, о чем я слышал еще тогда, когда был в команде. Из партии я пока не вышел, но... меня это назначение как бы отодвинуло", - признался Гиляндиков.

То, что происходит, изменило его отношение, но не отбило желания идти в политику. "Если будет возможность двигаться дальше, я бы продвинулся, потому что мне кажется, что власти еще могут одуматься, услышать народ. Для меня это снимет вопросы. Я пока не готов стать жестким оппозиционером, еще надеюсь, что всё исправится. И я до сих пор не против Бату. Но если и дальше они будут гнуть свою линию, если они не услышат народ и продолжат репрессии, то я выйду из партии... Я перестану им верить. Может, вступлю в другую партию, которая может предложить что-то действенное. А если совсем всё плохо будет, то вообще в политику не пойду", - заключил собеседник.