100 лет революции: советскоe наследие на Кавказе

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

7 ноября 2017 года исполняется 100 лет со дня вооруженного восстания в Петрограде, которое привело к власти партию большевиков и навсегда изменило жизнь народов, живших в Российской империи. Несмотря на то, что со времени тех событий прошел уже целый век, современная Россия и ее соседи по-прежнему сталкиваются с наследием революции. Северный Кавказ в этом плане не является исключением. Нынешние очертания национальных республик Кавказа, современный образ жизни людей и национальное самосознание несут на себе отпечаток действий большевистской власти в первые годы после революции. В этот период сформировалась профессиональная интеллигенция и культурная элита народов Кавказа, люди получили доступ к образованию, некоторые, прежде бесписьменные, языки обрели собственные алфавиты. Но было у политики большевиков на Кавказе и много минусов. В частности, именно политика советских властей во многом стала той миной замедленного действия, которая спровоцировала современные национальные конфликты в регионе.

Подробнее о том, какие изменения в жизнь народов Северного Кавказа принесла Октябрьская революция, «Кавказский узел» попросил рассказать экспертов.

Послереволюционный хаос

«После победы большевиков в октябре 1917 года все социальное пространство империи оказалось ввергнутым в хаос. Где-то было чуть поспокойней, где-то менее спокойно, что же касается Северного Кавказа, то там ситуация практически полностью вышла из-под контроля, обернувшись ростом насилия - неслучайно этот регион традиционно считался "проблемной" зоной империи», - так описывает ситуацию на Кавказе Людмила Гатагова, ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН.

По ее словам, обострение внутренней обстановки на Кавказе «всегда происходило в моменты кризисов верховной власти». «Так было и в Российской империи, и в СССР. Наглядное свидетельство - обострение межэтнических отношений в годы перестройки и в период распада страны. Революционные события 1917-1920 годов не являются здесь исключением, они, скорее, в этом смысле показательны», - добавляет Гатагова.

Похожую оценку дает историк Александр Скаков, старший научный сотрудник Института востоковедения РАН. «Как только Центр теряет контроль, начинаются конфликты. Так было в 1905 году, в 1917 году и в 1991 году», - объясняет Скаков.

От экзотических аборигенов до реальной угрозы

Если в царской России «статус кавказцев был несколько улучшенным вариантом статуса американского аборигена», то при советской власти ситуация изменилась. Многие решения советской власти привели к тому, что кавказские народы, получившие автономию, начали восприниматься реальной угрозой, связанной с криминалом. «Ведь сегодня у российского обывателя всерьез возникают мысли о том, что, к примеру, чеченцы могут над ними господствовать. Основы таких изменений в положении заложены первыми годами советской власти», – утверждает Арутюнов.

В чуть более долгосрочной перспективе Октябрьская революция принесла на Северный Кавказ не только хаос, считает профессор МГУ Сергей Арутюнов, заведующий отделом народов Кавказа в Институте этнологии и антропологии РАН. По его мнению, революция оказала как положительное, так и отрицательное влияние на кавказские народы.

С одной стороны, политика большевиков несла народам бывшей Российской империи модернизацию и индустриальное обновление, с другой – она проводилась беспорядочно, с использованием насильственных методов. Например, как замечает Арутюнов, советское руководство размещало объекты военной промышленности не там, где были выгодные условия, а там, где считало для себя правильным. «После распада СССР многие из этих заводов и фабрик военно-промышленного комплекса оказались неконкурентоспособными и ненужными, потому что утратили экономические связи. Так было, к примеру, с военно-морскими предприятиями в Дагестане», – добавляет ученый.

Ключевым событием первого десятилетия Советской власти, по мнению Арутюнова, «стало формирование у племен и народов Северного Кавказа национального самосознания». Иногда национальное строительство проходило в очень искусственных формах, породив со временем новые противоречия. Например, конфликт возник вокруг племени андийцев. «До 1917 года никакой речи о "национальном сознании" у них не могло быть. Ввиду того, что их отнесли к аварцам, и те в свою очередь стали считать, что андийцы их придаток, ответвление. У самих андийцев пробудили чувство, что их хотят принудительно втащить в лоно "аварскости", что породило и новые противоречия», – рассказал Арутюнов.

Горские республики и вечный земельный вопрос

Распад Российской империи сопровождался ростом сепаратистских настроений и способствовал появлению в Закавказье и на Северном Кавказе независимых государственных структур. Одной из таких структур стала сначала Республика Союза горцев Северного Кавказа (Горская республика), а затем Горская АССР.

В марте 1917 года во Владикавказе состоялся Первый съезд горских народов Кавказа, на котором участники съезда высказались за создание «свободной» автономной республики северокавказцев. В состав нового государственного образования вошли бывшие территории Терской и Дагестанской областей Российской империи, населенные очень несхожими по культурному уровню народами. Межнациональные конфликты, начало Гражданской войны на Северном Кавказе, не позволили Горской республике, основанной на различных административно-территориальных принципах, успешно проводить свою политику. Уже в июне 1920 года она прекратила свое существование и в январе 1921 года указом ВЦИК была образована Горская АССР.

В первую очередь новая советская республика, в состав которой входило несколько округов (Балкарский, Осетинский, Сунженский, Чеченский, Кабардинский, Карачаевский), должна была решить остро стоявший на Северном Кавказе земельный вопрос, примирив конфликтующие стороны и разрешив пограничные конфликты.

Больше всего земли находилось в распоряжении Кабарды и казаков, множество станиц которых на землях горцев появилось по окончании Кавказской войны. Однако, как отмечает Макка Албогачиева, старший научный сотрудник Музея антропологии и этнографии РАН, изъятие земли у казаков (и не только у кулачества), в полной мере данный вопрос решить не смогло, поэтому было решено перераспределять земли Кабарды.

Руководство Горской республики настаивало на распределении земель между входившими в ее состав бедными в земельном отношении округами и более обеспеченными соседями.

Люди, стоявшие во главе Кабарды, естественно, не были согласны отдавать собственные земли, высказывая опасения, что дальнейшее искусственное экономическое прикрепление области к ГАССР гибельно отразится на восстановлении разрушенного крестьянского хозяйства трудящихся. Поэтому был взят курс на выделение из состава ГАССР и образования самостоятельной автономной области в рамках РСФСР.

За выделением Кабарды, рассказывает Албогачиева, последовало выделение Карачая, поскольку, с одной стороны, Карачай оказался отрезанным чересполосицей от Горской республики, а с другой – он всегда больше тяготел к Баталпашинску и Кисловодску, чем к Владикавказу. В 1921 году данный вопрос был согласован с Иосифом Сталиным, и к концу года выделение Карачая из ГАССР стало фактом, а в самом начале 1922 года он был объединен с Черкесией в одну автономную область.

Однако конфликты на почве дележа земли не прекратились и не замедлили вылиться в межнациональную рознь, принявшую характер военных стычек между Карачаем и Кабардой в январе 1922 года.

Между еще сохранявшейся Горской республикой и вновь образованными автономными областями периодически возникали споры о пограничных землях. Конфликтовавшие стороны призывали для разбора подобных ситуаций комиссии из Москвы, которые с трудом справлялись с поставленными перед ними задачами.

Создание наций на Северном Кавказе

Опыт организации Горской автономной республики — многонациональной, федеративной административно-территориальной структуры – в целом оказался неудачным, хотя в 1920-е годы представители Центра расценивали, что затеянное ими нациостроительство движется в требуемом направлении, отмечает Макка Албогачиева.

Народы обретали «свои» территории, получая один из главных признаков собственной нации. Утверждалось представление о незыблемых правах «народа» на конкретные территории, что ложилось на «традиционный» взгляд, подтверждавший незыблемость таких прав.

Ряд национальных территорий оказались объединенными в двоичные административно-территориальные структуры. Произошло это, как отмечает Албогачиева, не столько по воле стороннего субъекта власти, но в силу житейских нужд местного населения. Балкария и балкарцы реально в хозяйственном плане не могли обойтись без угодий Кабарды, а карачаевцы без таковых в Черкесии. Жители равнинной части были заинтересованы в тесных хозяйственно-экономических связях с жителями горных районов. Вскоре после выхода округов из состава Горской республики в административном порядке стали восстанавливаться издавна существовавшие связи: Балкария соединилась с Кабардой, образовав Кабардино-Балкарскую автономную область, а Карачай объединился с Черкесией и Баталпашинским казачьим отделом.

Отношения внутри этих образований были далеки от гармоничных. В Кабардино-Балкарии не прекращались споры о квотах национального представительства в высших управленческих инстанциях, а в Карачаево-Черкесской АО шли жесткие трения между представителями разных национальных элит, приведшие к ее разделению в 1926 году на три части (восстановлена в 1957 году).

По мнению Албогачиевой, союзная власть стремилась осуществить подобный план в полном масштабе, наделив местные национальные административно-территориальные образования и собственными городами. Нальчик стал столицей Кабардино-Балкарии, в Карачае появился город Микоян-Шахар (ныне Карачаевск). План строительства столицы для Черкесии остался неосуществленным, но после нескольких переименований Баталпашинск стал Черкесском. Обсуждались проекты организации столиц для Северной Осетии (в Беслане) и Ингушетии (в Назрани). Все это должно было подтвердить обретение каждым народом «своей» территории.

В итоге, определенная модель государственного устройства на Кавказе советской властью все же была реализована. Горские народы обрели свои государственные национальные республики (пусть и объединенные в двоичные административно-территориальные структуры) со своими столицами и «свои» территории, получив один из главных признаков собственной нации.

Грандиозный лингвистический эксперимент

В первые годы советской власти на Северном Кавказе пытались также решить вопросы создания письменности для бесписьменных народов и перевода национальных языков на другую графическую основу – с арабской на латинскую и кириллическую.

Это был «грандиозный лингвистический эксперимент», не имевший аналогов в мире, утверждает Наима Нефляшева, научный сотрудник Центра цивилизационных и региональных исследований Института Африки РАН. «Для каждого народа была создана своя письменность. Лучшие лингвисты России – Яковлев, Поливанов – писали о графических революциях. Реформа письменности многое дала для формирования лингвистов Северного Кавказа, талантливая молодежь участвовала вместе со столичными профессорами в лингвистических экспедициях. Благодаря этим экспедициям было описано и сохранено много фольклорных памятников и предметов материальной культуры, - отмечает Нефляшева. - На местах структурировались различные общества, где собиралась интеллигенция, студенты, обсуждались актуальные вопросы образования и культуры. И это в 1920-е годы. Это была настоящая мобилизация лучших из лучших! В Ростове в 1920-1930-е годы работал целый Северо-Кавказский лингвистический институт, архив которого не разобран до сих пор».

По мнению Нефляшевой, вопрос о переходе на латинскую графическую основу обсуждался под влиянием все еще витавших в воздухе идей мировой революции вплоть до того, что существовали «даже проекты перевода русского языка на латиницу».

«Латинизация становилась инструментом борьбы с мусульманским духовенством, медресе и книжной культурой на арабской графике, традиции которой, например, в Дагестане были очень сильны», – пояснила исследователь.

В то же время, по ее мнению, реформа алфавитов на Северном Кавказе имела неоднозначный результат. «Для народов, у которых не было письменности, это был прорыв, а для народов Дагестана реформа сопровождалась уничтожением мусульманского письменного наследия, поощрения такого типа поведения, когда молодые люди могли позволить себе выпады против духовных авторитетов, а носители этой культуры клеймились как носители предрассудков, был даже такой термин – "реакционное духовенство"», – подчеркивает Нефляшева.

Изменения «тектонические», хотя и неоднозначные

Главным достижением первых лет советской власти на Кавказе, по мнению Нефляшевой, стало «формирование профессиональной интеллигенции и культурной элиты, кампания всеобщей грамотности и доступ к образованию, в том числе и высшему, появление образовательных программ, рассчитанных на получение образования на родных языках». Эти преобразования осуществлялись «в рамках классового подхода, когда целые сословия (зарождающаяся буржуазия и крепкие хозяйственники, духовенство, военные, которые служили в императорских подразделениях) стигматизировались, загонялись на периферию общественной жизни и в конце 1920-х подвергались репрессиям».

Одновременно на Северном Кавказе шла борьба с устоявшимися традициями, такими как почитание старших и стариков. Женщина получила доступ к образованию. «Надев красную косынку, она стала участвовать в заседаниях сельсоветов и демонстрациях, но часто такие советские активистки пропагандировали совершенно новые стандарты поведения, в которых семья оказывалась вторичной по сравнению с тем, что ожидало от женщины государство», - рассказывает Наима Нефляшева.

При этом, по мнению эксперта, в первые годы советской власти многочисленные клубы горянок, дома крестьянок, создаваемые на Кавказе, не пользовались успехом. «Чего стоит знаменитая кампания "Пальто горянке", - рассказывает Наима Нефляшева. - У женщин Северного Кавказа, как известно, не было верхней одежды, и чтобы дать им возможность быть активными и выходить из дома в холодное время года, на Северный Кавказ было завезено тысячи одинаковых, некрасивых, сшитых из плохих тканей пальто. Для меня это – лучшая иллюстрация унификации и усреднения личности, которое было заложено в советских реформах».

Наима Нефляшева отмечает, что изменения в культурной жизни народов Северного Кавказа, обусловленные Октябрьской революцией, безусловно имели характер глубоких тектонических сдвигов, но дать им однозначную оценку сложно.

Октябрьская революция и послереволюционные годы стали периодом, когда народы Кавказа получили возможности для социальной и политической модернизации, однако вынуждены были заплатить за эти возможности слишком высокую цену. Эхо тех драматических событий звучит на Кавказе до сих пор.